Бабочка на ладони - [12]

Пани Хеленка — дама сильная, добросовестная, порядочная и ловкая. А ведь ее избыточный вес значительно превышает средний показатель. Но с каким достоинством несет она свои сто двадцать два килограмма! На зряшную суетню времени не тратит. И еще Господь Бог одарил ее прекрасным голосом. Меццо-сопрано, да и только. По воскресеньям поет в костеле, в тамошнем хоре, а по пятницам, оттирая грязь с окон и унитаза мамы Юлии, услаждает слух соседей. Песни и танцы — ее стихия. Прибирается перед приездом «барышни» и так изящно двигает бедрами и грудью, так у нее все округло выходит, ну точно танцует.

И еще одна мысль внушала ужас маме Юлии, только она сама себе не смела в этом признаться. Как она теперь будет жить вместе с дочкой? Пани Мария успела привыкнуть к одиночеству, к спокойствию, к темной пустой квартире. И что ее теперь ждет? Вечно занятая ванная, несчастная дочь, ожидающая мать по вечерам, она сама, допоздна ожидающая несчастную дочь, да еще притворяйся, что давно спишь, и не смей лезть в дочкину жизнь. Одно сплошное расстройство. Мама Юлии с самого начала предчувствовала, что союз дочки с Дэвидом обречен на провал. Что вы хотите, другая культура, иное мировоззрение. Может, конечно, что-то и получилось бы… Но оказалось, что Дэвид женат! Ее дочь закрутила роман с женатиком! А где же внушаемое матерью уважение к святости брачных уз?

И где это видано, чтобы бросаться в любовь как в омут головой? Конечно, это должно было плохо кончиться. Такое всегда плохо кончается. Влюбленности хватает на семь-восемь месяцев, потом любовь проходит, в лучшем случае остается дружба, которую сменяет равнодушие. И всегда, всегда нехорошо, если женщина любит сильнее. Она познала это на собственном горьком опыте и из кожи вон лезла, чтобы Юлию миновала чаша сия. Не вышло. Ничего у нее в жизни не вышло. И теперь ей куда больнее, чем когда уходил отец Юлии, после того как они прожили вместе шестнадцать лет и восемнадцать лет были знакомы, мужчина ее жизни, ради которого она была готова на все. И ведь пришла же она в конце концов в себя, сознание, что худшее уже позади и ничто уже не причинит ей такой боли, поддержало ее. И нате вам — вчерашний звонок Юлии!

Боль ее девочки оказалась мучительнее собственной боли.

Мама Юлии вытерла глаза, выпрямилась, взяла в руки пульт и убавила у телевизора громкость — с экрана ей как раз безответственно и нелюбезно сообщали, какая завтра будет погода. Как будто кто-то может ее правильно предсказать! Пусть бормочут, она все равно не слушает. Самое время собраться, взять себя в руки и приготовиться к тяготам совместной жизни. Надо быть сильной. Ведь Юлька не сможет без близкого человека.

* * *

Роман торопился — хотел еще зайти в Малую Галерею, где ему обещали выставить в витрине несколько полотен при условии, что он их оправит. Но в этом месяце у него уже не было ни гроша, к тому же Роман был глубоко уверен, что если кто и захочет приобрести его картину, то уж раму-то наверняка поменяет. Под цвет занавесок, обоев, мебели, да чего угодно. Ведь обстановка уж точно обошлась покупателю дороже, чем картина Романа. Он не претендовал на солидные гонорары и вообще считал, что в искусстве мало кто разбирается. А те, кто разбирается, вкладывают деньги в известные имена, предпочитая произведения, созданные еще до Первой мировой войны. Или уж, на худой конец, до Второй. В глубине души он, конечно, лелеял мысль, что в один прекрасный день станет общепризнанным гением. Только вряд ли это произойдет на будущей неделе. И сомнительно, чтобы толчком ко всеобщему признанию послужили рамы его картин. Все-таки Роман надеялся убедить хозяев Малой Галереи, что рама — это не главное.

А пока он стоял на лестнице и слушал возбужденные речи хозяина чердака. Перегнувшись через старые деревянные, отполированные временем перила, украшенные лошадиными головами, пан Ян широко улыбался, демонстрируя немногие уцелевшие зубы.

— Вы только поймите меня правильно… Вы слушаете? Теперешнее правительство вообще не соображает, что делает, вы ведь меня понимаете…

— О прежнем правительстве, пан Ян, вы высказывались в том же духе.

— Вы прямо как ребенок, пан Роман. — Квартирный хозяин посмотрел вверх, словно призывая лестницу в свидетели. — И прежнее правительство ни черта не соображало. Вы согласны со мной?

Роман вздохнул и покачал головой. Вообще-то он был согласен с паном Яном, только не хотел затягивать разговор.

— Вы только посмотрите, что с погодой сделали, сегодня давление 730, просто жить невозможно, понимаете меня?

— Понимаю, — ответил Роман и сделал несколько шагов вниз по лестнице, умоляюще глядя на хозяина. — Ну, давление-то наверняка поднимется.

— Ну вы и оптимист, — заржал пан Ян. — У меня уже не поднимется, я старик. Вы, молодежь, другое дело…

Роман поднял воротник куртки. Ветер, сырость, и в галерею уже не успеть. Хорошо еще, у него есть друзья, которым не надо ничего доказывать и перед которыми не стыдно за то, что у тебя нету ни денег, ни приличных шмоток, ни машины, ни женщины рядом… А самое главное, друзья никогда не лезут с вопросами и умными советами. Например: