Бабочка - [20]

- Бабочка, ну ты даешь, не грузись, что я, не понимаю, что тебе нелегко? Всю жизнь заново строить… Не грусти, маленькая. И…- он замолчал на секунду. – Я попробую вернуться быстрее, но, сама знаешь…

- Дела, - закончила я за него.

- Дела, - согласился дядя с невеселым смешком. – Ладно, девочка, танцуй дальше.

И прекратил разговор. А я отставила бутылку и вернулась в центр зала, где преподаватель собирала всех для продолжения занятия.

После окончания тренировки домой не хотелось совершенно. Да и знала, что охранники поели, пока я подарок дяде на столе устраивала, а мне не хотелось сейчас есть, что часто бывало после танцев. Так что я бы с удовольствием осталась на еще одно занятие. Но преподаватель уходила. Седьмой час вечера, на сегодня у нее больше в расписании занятий не было. И я пошла бродить по студии, надеясь напроситься на любое другое, не просто же так они работали до десяти вечера. А мне сейчас без разницы было что осваивать: хоть брэйк, хоть танец живота, что угодно. Однако, оказалось, что на вечер в расписании значились лишь две группы по «танцам у пилона». Эротическим танцам я еще не обучалась, если честно, и в мыслях никогда не было как-то. Но так как ехать домой и сидеть одной, что за ужином, что над уроками – не хотелось, я подошла к женщине лет тридцати пяти, которая, похоже, и была преподавателем:

- А можно к вашей группе присоединиться? – уточнила я, не зная, как она относится к «новичкам», приходящим не с начала курса. – Я танцами уже шесть лет занимаюсь, захотелось сегодня что-то новое…

Женщина посмотрела на меня каким-то уставшим взглядом, полным хлопот, не связанных ни со мной, ни, вообще, с танцами. Пожала плечами:

- Ради Бога. Одно занятие – тридцать гривен, месяц – двести пятьдесят, по три занятия в неделю. Но если за месяц – оплата сразу. Администратору.

Я кивнула и сразу же пошла оплачивать. За месяц. Не знаю почему. Наверное, подозревала, что это далеко не последний раз, когда мне не захочется ехать в пустой дом.

Тренировка закончилась почти в половине девятого. Я буквально рухнула на заднее сиденье машины, ощущая, как непривычно дрожат руки и ноги в тех местах, о которых я и не подозревала даже после стольких лет занятий танцами. Усталость буквально окутывала меня, и было совершенно ясно, что ни до ужина, ни до выполнения домашнего задания я уже не доберусь. Ну и ладно, завтра утром все сделаю, не так и много там писать.

В своей спальне, оклеенной безумно красивыми серебристо-сиреневыми обоями (признаюсь честно, первую неделю после переезда я часами стояла у стен и их рассматривала), я едва сумела добраться до ванной. Привалившись к стеклянной стенке душевой кабинки, впервые за последние часа три, я не могла не признать, что мое настроение опять поползло вверх. Горячий душ после такой нагрузки – это блаженство, серьезно вам говорю. Спать захотелось так, что глаза слипались сами собой.

И все-таки, я не устроилась на кровати. Не села и за стол, поддавшись укорам совести о невыполненной домашке. Ухватив за длинное ухо зайца, своего бессменного соседа по кровати, я натянула поверх майки халат и пошлепала босыми ногами по ковровой дорожке коридора. Дядя Сережа сказал, что до завтра не вернется. А мне, несмотря на усталость, было так грустно и одиноко, что хотелось хоть немного «ближе» оказаться к родному человеку. И казалось, что ничего страшного не случится, если я у него немного посижу перед тем, как возвращаться к себе и ложиться.

Сергей

Думаю, про себя парни меня проклинали и покрывали матом. Впрочем, их право, конечно. Главное, что вслух ничего не говорили и выполняли все, что я от них требовал с нужной мне быстротой. Да, я гнал их как коней. Не просто гнал, а выжимал из парней все соки, чтобы сейчас, в три часа ночи уже подъезжать к дому. Ничего, отоспятся. Зато вернулись в три раза быстрее, чем планировалось. Вот, могут же, если постараться.

Честно говоря, тихая и убитая грусть в голосе Бабочке, и то покорное согласие, с которым она протянула «дела», понимая, что я не могу не ехать – скребло меня изнутри все это время. И, блин, дела-то эти самые никуда не денешь. Но и так непросто все это давалось. И «психи» ее, как она сама это называла – да понятно же все, че я сам подростком не был? А тут еще столько всего свалилось. А Света даже прощения просила, пыталась извиниться.

Я очень хотел бы ей помочь как-то это проскочить. Сделать так, чтобы завтра она проснулась, уже прожив. Не забыв, но смирившись с тем, что изменить невозможно. Чтобы легче отнеслась к новой школе, наплевав на интриги детворы, и думала о том, чего хочет от будущего. Чтобы ее глаза снова начали гореть огоньками и светиться оптимизмом. Конечно, за границу я ее пока не смогу отпустить. Просто не был уверен, что сумею гарантировать безопасность: чужая страна, свои законы и порядки, никакой тебе крыши и своих связей среди ментов. А Малого так и не нашли. И от залетного наемника там, за бугром, мне ее не так и просто будет уберечь. Во всяком случае, не так, как здесь.

И я уже сказал Бабочке об этом. Не с такими аргументами. Но пока и не было видно, что она сама хочет куда-то от меня уехать. Кажется, наоборот, Света даже обрадовалась, что может остаться и учиться здесь. Пусть и не определилась пока с универом. Но это не беда. Пусть выбирает хоть самый крутой. Оплатим, чтобы она ни захотела изучать.