Бабье лето [повесть и рассказы] - [7]

И через неделю той же дорогой возвращалась Клавдия домой. Она нарочно приехала последним поездом. Темная ночь хоть кого укроет, спрячет от любопытных глаз.

Накрапывал мелкий, теплый дождик. Остро пахло полынной горечью, и от этого дурманящего запаха еще сильнее обуревала Клавдию тоска. Рано, видно, она загадывала и людям похвалялась. Валя теперь отрезанный ломоть.

Нет, не о такой судьбе для своей дочери она мечтала. Думала, будет Валя жить в неге и холе. А что получилось? Зачем понадобилось работать Вале на заводе, да еще крановщицей! Будто свекор (он ведь мастер) не мог устроить ее секретарем. Все же полегче. Да разве муж не прокормит? Токарь, а зарабатывает не хуже инженера, другой месяц до двух тысяч. Намекнула об этом сватье, а та: «Молода еще на печи сидеть». А сама тоже хороша — то по собраниям, то по заседаниям. Спросишь — общественная нагрузка. Уж дали пенсию, и сидела бы… Будто без ее нагрузок не обойдутся.

Зять, когда был у них в колхозе, хвалился квартирой. Чем там хвалиться! Молодые ютятся в маленькой комнатушке, а старики живут в проходной комнате. Кухня — общая, на три хозяйки. Что ни сготовишь — все на виду. Дала понять зятю: дескать, хату можно продать, а в городе купить домишко и жить втроем. Но Виктор заявил: не к чему домишко покупать. На заводе ему с отцом обещают дать квартиру с ванной и паровым отоплением. Пора старикам пожить по-человечески.

Клавдия пробовала склонить на свою сторону Валю. Но где там! У дочери одна песенка — как Витя скажет. А Витя сказал — стариков он не оставит, он у них единственный сын. Тут уж Клавдия не выдержала. У нее Валя тоже единственная, кто о ней, Клавдии, позаботится? Зять выслушал ее и, не моргнув глазом, предложил жить вместе. Нет уж, спасибо, разодолжил зятек. Не привыкла она из чужих рук смотреть. Так ему и отрезала. Зять сказал: «Как хотите» — и вышел из комнаты.

Тут еще сватья, как говорится, подлила масла в огонь, спросила: «А не тошно тебе, Клавдия, жить без работы?»

Нет, незачем ей переезжать в город. Там она быстренько промотает все накопленное (в городе подай за все живую копеечку), а потом что? Она привыкла быть хозяйкой.

…Добравшись до дома, Клавдия долго, пока не озябла, сидела на крылечке. Потом пошла в хату. Не зажигая света, разделась и легла и сразу же заснула.

Приснилось: идет она скошенным лугом. Кругом стога. И у каждого стога люди копошатся. Она торопится, ей надо что-то важное, от чего вся ее жизнь зависит, этим людям сказать. Вот добежала: стог стоит на месте, а люди исчезли, будто растаяли. Мечется она от стога к стогу, и некому ей высказать своей тоски-печали.

Проснулась вся в поту. И вдруг услышала странный, надоедливый звук. Клавдия повернула голову в сторону звука. Большая, иссиня-черная муха жужжа билась о стекло. Клавдия несколько минут не спускала с нее глаз. Видать, муха совсем обессилела, она падала на подоконник, ползла и снова жужжала и билась о стекло.

«Вот и я так! — подумала Клавдия. — Не знаю. Куда же податься», — и она заплакала от жалости к самой себе. Одна она теперь… одна, как в поле былинка. Может, в колхоз пойти, пристроиться на работу полегче? Сколько раз ее звали, а она справками прикрывалась. Хвалилась, что и без колхоза проживет припеваючи. Теперь вроде и неловко проситься. И кто знает — лучше ли, хуже будет, а свое хозяйство запустишь.

…Дни потянулись медленно, похожие один на другой, как осенние поля. Раньше была надежда на скорую перемену, ждала переезда в город. А теперь чего ждать?

Побывала в соседнем районе на базаре (там хоть своих не встретишь), выгодно продала масло и соленое сало. Купила в универмаге хорошие туфли. Но обновка не обрадовала. Куда ее наденешь? Полюбовалась и спрятала в сундук. Пускай лежат.

Как-то в сумерки, когда Клавдия, нечесаная, в грязном платье, только что закончила работу во дворе, в калитке показался Матвей. Она поспешно юркнула в сараюшку. Стояла в темном углу, приложив руку к груди, и чувствовала, как вздрагивает сердце. Матвей прошел в огород и несколько раз окликнул ее.

Еле-еле сдержалась, чтобы не отозваться.

Хлопнула калитка. Клавдия опустилась на дрова и долго сидела не шевелясь. В последнее время она все чаще и чаще думала о Матвее. Почему он тогда сказал: «Это, пожалуй, и лучше»? А если и сейчас за этим приходил? И хорошо, что не вышла. А вдруг он тогда подумал, что она к Геннадию собирается: она же не сказала, что к дочери едет. От этой мысли стало почему-то легче. Но ненадолго. Ну что она ему теперь? Вон бабка Клуша говорит, будто председатель к учительнице похаживает. Почему и не похаживать? Оба они одинокие. Клавдия вспомнила высокую, дородную учительницу, и на душе стало еще тоскливее.

На этой же неделе, в субботний вечер, пришла Марья. С ней у Клавдии давние и сложные отношения.

В детстве они любили поверять друг другу свои маленькие тайны, лежа на теплой печи в хате у Марьи.

…Плачет на дворе метель. Ветер в трубе подвывает. Вздрагивает, будто с испугу, вьюшка. Веретено под бабкиными руками выводит однотонную песенку. На стенах горбятся причудливые тени. Пахнет тмином, коноплей и пылью.