Бабье лето медвежатника - [42]

– Он получил амнистию в Гондурасе!

– Не зря же он у нас Теобальд Неудачник XIII! – печально улыбнулся сыщик. – «Пернамбуко» – американское судно, и по международным законам обладает правом экстерриториальности. Поэтому амнистия президента Гондураса на Пенкрофта не распространяется, а президент Штатов этой милости его не удостоил.

– Повремените минуту! – сказала Мэг. – Сейчас он кушает бульон.

И ушла, стыдливо потупясь, чуть слышно ступая. Как хорошо, что Пенкрофт не получил свое наследство! Он ведь тоже в международном праве не силен, значит, купил бы себе амнистию, а что толку? Все равно угодил бы за решетку…

Бенджамин Вальтер слишком настрадался за свои полмиллиона, чтобы объявить игру проигранной и попытаться доказать, что он не тот, за кого его принимают. Впрочем, вероятнее всего, никто бы ему не поверил. А так, с учетом того, что в Гондурасе он получил амнистию, а в Америке – пулю в лоб, да и само преступление имело место пять лет назад, суд приговорил его к двум месяцам тюрьмы. Согласитесь, сущие пустяки!

Мэг время от времени наведывалась в Нью-Йорк, оставив дом на свою восемнадцатилетнюю дочь Вивиан. Энтони Балкер, второй супруг Мэг, пользовался в городе всеобщим уважением. Человек пунктуальный, приученный к порядку, он являлся на службу минута в минуту, а в полдень, перед уходом на обед, подолгу скреб намыленной щеткой руки, будто хирург перед операцией. Затем перочинным ножичком вычищал из-под ногтей несуществующую грязь и, проделав эту совершенно бессмысленную процедуру, надевал шляпу, прихватывал с собой трость и отправлялся домой. Карманные часы он заводил всегда в одно и то же время, у него было одно мнение на все случаи жизни, а карьерой своей он был обязан тому, что в сложных ситуациях напускал на себя глубокомысленный вид и важно изрекал: «Не так страшен черт, как его малюют!» Посему Энтони Балкер слыл человеком незаурядным и умным. Воду для ванной он всегда готовил сам – не ниже двадцати восьми градусов и не выше тридцати.

Вот уже десять лет, как Балкера не стало, и за свои заслуги перед городом он удостоился погребения на самом почетном участке кладбища. По желанию матери Вивиан каждую неделю носила на могилку цветы, и делала это с охотой, поскольку любила отца.

При этом ей было хорошо известно, что мысли матери заняты неким человеком по имени Пенкрофт, а библиотекарша Кити, единственная подруга Мэг, как-то проговорилась, что мама-де когда-то была влюблена в этого господина. От Пенкрофта изредка приходят письма, и помнится, когда она, Вивиан, была маленькой, как-то раз он прислал ей в подарок фальшивые драгоценности. Побрякушки сначала валялись в сундуке на чердаке, но однажды, когда мама думала, что Вивиан спит, она принесла их с чердака и спрятала в шкафу среди белья, где хранила в чулке кое-какие капиталы, отложенные на черный день. Вивиан однажды поинтересовалась у матери, не боится ли она жуликов, а та со вздохом ответила, что даже взломщиков сейфов и тех не боится. Но потом сразу же добавила, что Вивиан болтает много лишнего, а молодой девице это не пристало.

Затем Вивиан прослышала, что в Буллоу, маленьком городке по соседству, поселился некий господин Марлоу, наживший состояние в Гондурасе. Как-то за обедом она возьми да скажи матери, не поинтересоваться ли им у этого Марлоу, вдруг ему что-нибудь известно про мистера Пенкрофта, с которым мама частенько ссорится во сне.

Мэг тотчас же высказала мнение: юные барышни, которые суют нос не в свои дела, запросто могут схлопотать по затылку. К чужому мнению стоит прислушаться, но Вивиан оказалась достойной дочерью своей матери. Мэг она ничего не сказала, а дождалась дня, когда мама предупредила, что отлучится в Нью-Йорк по делам. «Дело» это, как стало Вивиан известно со слов Кити, было связано с посещением некоего арестанта. Воспользовавшись случаем, Вивиан подхватилась и поехала в Буллоу.

В доме Марлоу ее принял неприветливый старый сухарь.

– Что вам угодно?

– Прошу прощения, мистер Марлоу, но вы ведь прибыли из Гондураса, не так ли? А у нас там давний друг дома, он занимается мебелью.

– Как его зовут?

– Пенкрофт.

Неприветливость хозяина тотчас сменилась мрачной злобой.

– Вам, видимо, неизвестно, мисс Балкер, – сурово отрезал он, – что наша семья ведет свой род от лордов Марлоу из графства Эссекс. Именно оттуда наши предки эмигрировали в свое время.

– Я этого не знала. Поздравляю со славной родословной. Однако сейчас меня интересует другое: не доводилось ли вам встречаться с мистером Пенкрофтом, он давний друг нашей семьи.

Старик встал, давая понять, что аудиенция окончена.

– С человеком по имени Пенкрофт я никогда не встречался. Желаете еще что-нибудь, мисс Балкер?

– Ничего я от вас не желаю, грубиян вы этакий! – Раскрасневшись и чуть не плача, Вивиан вскочила.

Едва она успела добежать до ближайшего угла, как ее догнал незнакомый молодой человек.

– Прошу прощения, мисс Балкер, меня послал отец… Позвольте представиться: Генри Марлоу. Отец просит вас не сердиться… Он вспомнил, что знает этого господина…

Разумеется, во всем этом не было ни слова правды. Генри сделалось любопытно, кто эта прекрасная визитерша, вот он и подслушал разговор, спрятавшись за гардиной.