Не-е-е-т, — профессор медленно покачал перед своим носом корявым, сожжённым кислотой пальцем. — Мы не можем конкурировать ни с Куницей, ни с кем-либо другим на рынке зернового спирта. Мы можем и обязаны это сделать по всем остальным позициям. О которых тот же Куница с Головой не имеют ни малейшего представления. И о которых мы никого извещать естественно не будем.
И пусть дальше всё идёт своим чередом. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Пусть все думают, что он нас купил, купил с потрохами. А сами в это время через твоего Советника в обход всех местных поставщиков, и в первую очередь и Куницы, и Головы, договоримся о поставках на Запад технических спиртов, самых разных и в любых объёмах. И наладим своё производство бутылок. Не зависимое ни от кого. И поставлять будем чистейший спирт без всяких примесей в герметично закрытых стеклянных бутылках.
Вот это — действительно будет прорыв. Прорыв в независимость, в будущее. К большим, очень большим деньгам.
Встав со своего места, Белла молча прошла к кухонной плите и потрогала стоящий на конфорке закопченный жестяной чайник.
— Тёплый ещё, — задумчиво пробормотала она. — Хотите чаю, профессор, — повернулась она к нему. — Если хотите, могу подогреть на керогазе кипяточку и воспользуемся старой заваркой. Лимонник, когда настоится — чудо как хорош.
— С удовольствием, — буквально расцвёл профессор. — Из ваших рук, Белла, и яду стакан я приму, не то что любимого лимонника. Уж он-то нам сейчас отнюдь не помешает. Следует ещё кое-что обговорить, что буквально напрашивается.
— Что? — не поворачиваясь, Белла долила воды в чайник и аккуратно сунув спичку в щель керогаза, запалила огонёк.
— Может, вы мне сами скажите? — ухмыльнулся профессор. — Давайте проверим вашу сообразительность.
— Баржи, — улыбнулась, не оборачиваясь Белла. — Наливные баржи, которые можно перетащить волокушами с озёр в Ключёвку и далее куда надо. И которые дадут нам тот ресурс, которым мы прижмём Куницу.
— А поконкретней? — уже с откровенной улыбкой восхищения смотрел на неё профессор. — Немножечко поконкретней.
— У нас есть на озёрах наши самоходные наливные баржи, — бросила на него лукавый взгляд Белла. — Которые раньше мы использовали для перевозки нефти и которые после закрытия нашего нефтеперерабатывающего завода на озёрах не знаем куда теперь и деть. И которые, при определённой доработке и очистки от следов нефтепродуктов, вполне возможно использовать для перевозки в устье Лонгары Куницыного спирта.
Если перевозят одну жидкость, то почему нельзя другую? Не так ли, — с улыбкой повернулась она обратно к профессору.
Сейчас чай будет. Такой, какой вы любите, с мёдом.
С довольным видом профессор откинулся на спинку стула и прикрыв глаза, с хрустом сладостно потянулся.
— Хорошо, — прошептал он. — Люблю лимонник с мёдом. Бодрит и мозги прочищает не хуже какого-нибудь женьшеня. А мозги нам сейчас, край как необходимы.
Итак! — резко качнулся он назад, мгновенно переходя к деловой активности. — Значит, время! Мы даём Кунице другой невосполнимый ресурс, которого никто кроме нас, ему дать не может. Время!
Отлично!
И?
— И потребуем от него помощи в строительстве собственных лодий для торговли на реке.
— Зачем? — немного растерялся профессор. — У нас же есть свои баржи. Причём, некоторые из них — самоходные, на дизелях, получше парусных. Зачем нам какие-то лодьи?
— Затем, что у него есть настоящие мастера корабелы, а у нас их нет, — жёстко отрезала Белла. — Затем, что наши самоходные баржи прекрасно плавают по узким озёрным протокам, обдирая борта, а по озёрной глади пробираются тишком, в безветренную погоду и исключительно прижимаясь близко к берегу. Малейшее волнение на воде и команда стремится укрыться где-нибудь в камышах, в затишном месте, боясь опрокидывания.
Если у нас за прошедший год на озёрах никто не утоп, это ещё ничего не значит. Сами же матросы и капитаны ходовые качества барж оценивают как крайне низкие. Корыта, вёрткие плохо управляемые корыта, пригодные исключительно для плаваний по узким, извилистым рекам, где о серьёзном речном волнении не идёт и речи.
Стоит лишь такому судну попасть на простор Лонгары — никто не знает как они себя там поведут. Ни тот монитор, ни наши наливные баржи.
Удивительно! — придя в необычную ярость, Белла в сильнейшем раздражении грохнула чайником по чугунному навершию плиты. — Столько времени бьёмся, а воз и ныне там. Вот что значит руки кривые, а морды сухопутные. И о-о-очень активная «помощь» крайне заинтересованных товарищей. Заинтересованных в том, чтоб мы никуда не рыпались и так и сидели на берегу, не смея выбраться на просторы Великой реки.
— Осторожно ты, плиту расколешь, — всполошился профессор.
— Расколю, новую куплю, — огрызнулась Белла, тем не менее аккуратно приподняв чайник и посмотрев всё ли в порядке.
Тем не менее, мы можем предложить Кунице сплавить покупателю его спирт уже сейчас. В том что есть, — хмуро продолжила она свой монолог. — Уже с первым половодьем. А если немного напрячься и использовать уже существующие наработки и его мастеров, то, думаю, можно из нашей фанеры сделать что-нибудь более достойное, чем то убоище, что у нас по озёрам плавает.
