Баба Шанель - [3]
Ираида. Слушайте, ну хватит, а? Ну к чему это? Ни к селу, ни к городу, а? Мы покушать сели, а она давай тут про покойников…
Сара. Стойте! «…спокойно сказал: «Знаешь, с охоты его принесли! Тело у старого дуба нашли!»…
Ираида. Ну, хорош, а?! Все, хорош, слышали пять миллионов раз, ну не надо, ну, помолчите, Сара Абрамовна, со своей Цветаевой, а?! Ну не к столу про покойников!
Сара. Но ведь Цветаева – она всегда так к столу?!
Ираида. Нет, в этот раз – не к столу!
Сара. «Жаль королеву. Такой молодой…»
Ираида(кричит). Да хватит!!!
Молчание.
Нина. Садимся, нет?
Капитолина. Надо дождаться Семен Семеныча…
Нина. Сергей Сергеевича, Капитолина Петровна! Сергея Сергеевича! Ну, сколько говорить? Специально, что ли?
Капитолина. А я что сказала? Я не в маразме. У нас был ветеринар в колхозе, его звали Семен Семеныч, я запомнила на всю жизнь, вот я потому и….
Нина. Садимся, не будем никого ждать! Он придет, а мы уже сидим. Он войдет. А мы ему споем: «Вот это хор, вот это хор!»…
Сара. Садимся! (Декламирует.) «Я за ужином зеваю! Забываю есть и пить! Ты поверишь, забываю! Даже брови подводить!»…
Ираида. Достоевский, достала всех!
Все двигают стулья, борются за место, поют громко: «Вот это хор! Вот это хор! Вот это хор, хор, хор, хор, хор!»
Ираида. Сергей Сергеевич здесь будет сидеть!
Сара. Нет, здесь, рядом со мной! Я ему уже положила прибор!
Ираида. Да с прибором он клал на твой прибор. Он тут сядет, сказала ведь?! Я ему хочу мою долму дать, пусть попробует…
Нина. Нет, пусть сядет тут! У меня «Оливье» и винегрет!
Тамара. Нет, тут!
Переставляют тарелки, сердятся, суетятся.
Капитолина. Ну, девки, ну, сели уже, что вы как маленькие? Сядьте, сказала!
Наконец, все угомонились, уселись.
Сидят, молчат.
Ираида(решила пересесть, двигает стул, угрюмо). Пустите меня туда. Мне надо к селедке «под шубой» поближе. Надо Сергею положить. Вот так селедка вышла у меня! Обсоси гвоздок! Это я делала, я! Дайте, я туда…
Тамара. Сиди на месте! Тут все что-то делали. Все из дома принесли. Вы для себя, что ли, Ираида Семеновна, эту селедку «под шубой» делали?
Ираида. Я сяду там, сказала!
Нина. Да сидите, где сидите!
Капитолина. Да ладно, пустите ее туда. Пусть она возле своей селедки ляжет.
Ираида Семеновна пересела.
Уселись, замерли, молчат.
Нина. Ну, где он?
Сара. Он с начальством прощается. Было много начальства на концерте.
Молчание.
Тамара. Ладно, я пока время есть, попробую эту селедку ее хваленую сейчас. Так, дайте мне ложку! Будем посмотреть на вашу селедку, Ираида Семеновна. Я попробую! (Ест.) Ой, селедка костлявая какая! А «шуба» – то на ней волосатая какая! (Хохочет.) Надо было кошек-то отгонять, когда делали вашу селедку под шубой, Ираида Семеновна! Ну, сидите, сидите рядом с нею!
Капитолина. Да, барскому псу и мосол не мосол.
Тамара. Чего?
Капитолина. Я говорю: дай яичко, да еще и облупленное.
Тамара. Ладно тут, Капитолина Петровна, со своим русским народным юмором. И не смешно. Все с подтекстом да с подковырочками. Всякую чушь помните. А вот слова сегодня на сцене забыли, только рот разевали стояли.
Молчание.
Капитолина Петровна вдруг резко встала, кулаком по столу ударила.
Капитолина. Кто забыла? Я забыла? Где я забыла? Когда я забыла? В каком месте я забыла? Когда это было? Где это было? А?!
Тамара. Нет, а вы-то что молчите? Не так, что ли? Или что, у самих рыло в пуху? Понятно, вы все сами такого дрозда давали, что теперь…
Капитолина. Нет, подождите! Давайте я вам сейчас все песни наизусть расскажу, раз такое дело. Ну?! Давайте, давайте!
Вышла из-за стола. Пошла на эстраду. Встала. Стоит.
Молчание.
Ну, давайте, раз экзамен, раз я тут хуже всех, давайте? Какую песню, с какого конца? Давайте, спрашивайте? Ну? Где я забыла?
Молчание.
Нина. Да ладно, тихо, Капитолина Петровна. Никто не забыла. Она пошутила. Идите на место, сядьте уже, успокойтесь уже все, наливайте, ну?
Капитолина. Кто забыла? Отвечай, Тамара, ну?
Сара. Никто не забыт и ничто не забыто. «В моей руке не быть мечу, не зазвенеть струне! Я только девочка, – молчу. Ах, если бы и мне…»
Тамара. Да помолчите, «девочка» Сара Абрамовна! Вы чего, Капитолина Петровна? Уже выпили, да, Капитолина Петровна? Чего ругаться начали, Капитолина Петровна? Сядьте, спокойно, тут интеллигентное общество, Капитолина Петровна. Ничего никто не забыла, ладно, я пошутила. Сядьте.
Сара. Только вечер начали – уже давай скандалить. О, люди!
Капитолина. Нет, давайте? Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! В смысле, я вам расскажу подряд все песни, раз такое дело. Пожалуйста, расскажу. Хватит меня ни за что ни про что жучить!
Тамара. Да ладно, сядьте, сказала. Мы знаем, что все в порядке у вас с памятью. Ничего вы не забыли.
Капитолина(идет, бурчит, садится за стол, наливает в стопку, одним махом выпивает). Конечно, не забыла. Не забыла я. Все было чистенько-гладенько. Ясно? Ага, забыла. Как же.
Резко и решительно входит руководитель ансамбля Сергей.
Ему лет тридцать-тридцать пять, он несколько потерт жизнью, видно – выпивает втихаря. Но хорохорится, бодрится. Сергей в хромовых сапогах, в которые заправлены черные брюки, в вышитой рубашке-косоворотке. У Сергея кудри, но, кажется, не настоящие – сам себе накрутил плойкой. В руках у Сергея баян.
Монолог в одном действии. Написана в июле 1991 года. Главная героиня Елена Андреевна много лет назад была изгнана из СССР за антисоветскую деятельность. Прошли годы, и вот теперь, вдали от прекрасной и ненавистной Родины, никому не нужная в Америке, живя в центре Манхэттена, Елена Андреевна вспоминает… Нет, она вспоминает свою последнюю любовь – Патриса: «Кто-то запомнил первую любовь, а я – запомнила последнюю…» – говорит героиня пьесы.
«Для тебя» (1991) – это сразу две пьесы Николая Коляды – «Венский стул» и «Черепаха Маня». Первая пьеса – «Венский стул» – приводит героя и героиню в одну пустую, пугающую, замкнутую комнату, далекую от каких-либо конкретных жизненных реалий, опознавательных знаков. Нельзя сказать, где именно очутились персонажи, тем более остается загадочным, как такое произошло. При этом, главным становится тонкий психологический рисунок, органика человеческих отношений, сиюминутность переживаний героев.В ремарках второй пьесы – «Черепаха Маня» – автор неоднократно, и всерьез, и не без иронии сетует, что никак не получается обойтись хорошим литературным языком, герои то и дело переходят на резкие выражения – а что поделаешь? В почерке драматурга есть своего рода мрачный импрессионизм и безбоязненное чутье, заставляющее сохранять ту «правду жизни», которая необходима для создания правды художественной, для выражения именно того драматизма, который чувствует автор.
Амалия Носферату пригласила в гости человека из Театра, чтобы отдать ему для спектакля ненужные вещи. Оказалось, что отдает она ему всю свою жизнь. А может быть, это вовсе и не однофамилица знаменитого вампира, а сам автор пьесы расстаётся с чем-то важным, любимым?..
Пьеса в двух действиях. Написана в декабре 1996 года. В провинциальный город в поисках своего отца и матери приезжает некогда знаменитая актриса, а теперь «закатившаяся» звезда Лариса Боровицкая. Она была знаменита, богата и любима поклонниками, но теперь вдруг забыта всеми, обнищала, скатилась, спилась и угасла. Она встречает здесь Анатолия, похожего на её погибшего сорок дней назад друга. В сумасшедшем бреду она пытается вспомнить своё прошлое, понять будущее, увидеть, заглянуть в него. Всё перепутывается в воспаленном сознании Ларисы.
В этой истории много смешного и грустного, как, впрочем, всегда бывает в жизни. Три немолодые женщины мечтают о любви, о человеке, который будет рядом и которому нужна будет их любовь и тихая радость. Живут они в маленьком провинциальном городке, на краю жизни, но от этого их любовь и стремление жить во что бы то ни стало, становится только ярче и пронзительнее…
Перед Вами – пьеса «Букет» известного екатеринбургского драматурга Николая Коляды, написанная им в 1990 году. В старом домике живут 70-летняя старуха; ее сын, инвалид Миня, составляющий букеты из репейника с бурьяном, зачитывающийся умными книжками и извлекающий из них полезные для жизни морали; а также их квартиранты – неудавшаяся актриса и почти состоявшаяся шлюха; студент, приехавший из села; стареющая работница макаронной фабрики; и невнятный, но явно криминальный молодчик, рассчитывающий домик купить и воображающий себя новым Лопахиным...
Уже давно единственная компания немолодой и эгоцентричной Эдды – её помощница, а единственное занятие – бесконечные устные мемуары. Женщина буквально дышит воспоминаниями о прошлом и своей блестящей молодости: несравненная красота, богатые и влиятельные ухажёры, лучшие наряды, светские выходы. Но однажды в доме появляется незнакомый молодой мужчина, знающий об Эдде и её жизни то, что может разрушить столь тщательно создаваемый роскошный образ.
Гондла – жених незавидный, он некрасив и горбат, к тому же христианин, но он ирландских королевских кровей. Невеста – Лера – исландская красавица, знатного рода. Ей бы больше подошёл местный жених – Лаге. Он силён, красив и удачлив, почитает языческих богов. Лаге предлагает назначить поединок за сердце Леры. Гондла отказывается от драки, очаровывая слушателей игрой на лютне, пока не появляется отряд ирландцев и Гондла не становится королём двух островов. Он собирается крестить исландцев, но те противятся и в разочаровании Гондла убивает себя мечом во имя Спасителя.
Пьеса «Сослуживцы» Эмиля Брагинского и Эльдара Рязанова стала основой для сценария к одному из самых любимых зрителем советских фильмов – «Служебного романа» 1977 года. Сюжет знаком многим: статистическое учреждение, его начальница – «синий чулок» Людмила Прокофьевна, ухаживающий за ней старший статистик Новосельцев и их коллеги, наблюдающие за развитием «романа на рабочем месте».
Последняя пьеса французского комедиографа Жана-Батиста Мольера, в которой он сыграл свою последнюю роль. Герой комедии-балета, Арган, – то ли домашний тиран, нарочно выдумавший болезнь, то ли одинокий чудак, пытающийся укрыться от равнодушия окружающего мира. Перечни лекарств и процедур становятся фоном для различных баталий – за кого отдавать замуж дочку, как молодому влюблённому найти общий язык с упрямым стариком и как оценивать медицину…