Ба инь, или Сказки колокольчиков - [3]

- А я говорю — можно. Лис и помногу расходовать запрещал, а ты сколько глины за ночь изводишь?

- Эй, хозяева, а что-нибудь ещё выпить есть? — раздался в дверях голос бывшего самого богатого в деревне человека.

- Сейчас, сейчас! — засуетилась жена горшечника и пихнула мужа ногой. — Давай быстро, иначе всем расскажу, какой из тебя на самом деле гончар.

Эх, эх! Пир, начавшийся с вечера, продолжался всю ночь. Но едва на востоке показался краешек солнца, как в то же мгновение рухнул новый дом горшечника, обратившись кучей глины, а во дворе, похватавшись за животы, завыли-закричали от боли гости. А громче всех — жена горшечника. Ещё бы, столько глины съела.

Сказка о дожде

Когда умер охотник Мон, в маленьком доме на склоне горы остались его жена Мон-У и сын Кан. Кану шел всего четырнадцатый год и потому он довольно быстро свыкся с тем, что отца больше нет. Совсем иначе Мон-У. Смерть мужа, казалось, и ее лишила жизненной силы. Подобно бледной тени прежней Мон-У бесцельно бродила она по дому и могла часами стоять у порога, словно поджидая своего любимого супруга. Из деревни, вначале часто, а потом все реже и реже, к ней приходили подруги, пытаясь хоть как-то помочь Мон-У, облегчить ее горе. Мон-У их едва замечала. Она разговаривала, отвечала на вопросы, но при этом глаза ее были пусты.

"Сходи к старухе Вэй, — сказала как-то одна из женщин Кану. — Может, она даст тебе каких-нибудь трав или снадобий для Мон-У, а то, ты все равно, что круглый сирота при живой матери."

Старуха Вэй, колдунья, жила у дальнего горного озера в хижине из камней, почти в пещере. Едва приметив Кана, Вэй замахала руками: "Иди, иди. Я не могу тебе помочь. Нет у меня таких трав и снадобий, чтобы они заставили Мон-У позабыть о муже. Впрочем, — старуха мерзко хихикнула, — Позабыть-то она позабудет, но ведь тебе не это нужно?" "Не это, — подтвердил Кан, — Может быть, ты подскажешь, у кого мне искать помощи?" И он протянул старухе Вэй шкуру черной лисицы. "О!" — воскликнула старуха, и глаза ее жадно сверкнули. Протянув руки, она выхватила шкуру, зарылась носом в густой мех. "У кого мне искать помощи?" — повторил Кан. "Спроси у Царя Обезьян, — неохотно пробормотала колдунья, — Только он властен над живыми, заблудившимися в Царстве Мертвых." "Где мне его найти? Где живет Царь Обезьян?" "Не знаю!" — ответила старуха и попыталась спрятаться в доме. Но Кан подскочил и вырвал лисью шкуру. "Не отдам, пока не скажешь!" "Мои бедные старые кости! Им так холодно и сыро в каменном доме!.." Кан спокойно выслушал причитания и сделал вид, будто хочет уйти. "Погоди! Я научу тебя, только обещай, что не скажешь Царю Обезьян, кто подсказал тебе дорогу." "Обещаю." "Дай лису… Поднимись на вершину самой высокой горы и изо всех сил подпрыгни девять раз, приговаривая, "Царь Обезьян, к тебе гость пришел". На девятом прыжке тебя подхватит облако и отнесет к замку Царя Обезьян… Я тебе даже больше скажу, потому что ты мне сразу понравился, и я вижу, как ты заботишься о своей матери. Царь Обезьян, если он согласится тебе помочь, будет предлагать тебе много разных волшебных зелий, но ты не бери. Проси у него Дождь Забвения." "Что за дождь такой?" "Все, все! Уходи!" Колдунья испуганно взглянула на небо и засеменила к хижине.

На другой день Кан попросил мать испечь мешок лепешок. Мон-У, не спрашивая, зачем сыну так много еды, и вообще ничего не говоря, растопила очаг и замесила тесто.

"Я ухожу и наверное надолго, — сказал Кан на пороге, — Сейчас за тобой придет твоя сестра, поживи пока у нее в доме." Мон-У не ответила. Она смотрела на горную тропинку, по которой Мон всегда возвращался с охоты, и глаза ее были пусты.

Много дней добирался Кан до самой высокой горы Подлунной империи. Давным-давно кончились лепешки, которые испекла ему в дорогу мать, а места кругом были такие, что даже птицы их стороной облетали. Много дней добирался Кан до самой высокой горы Подлунной империи и еще столько же карабкался на вершину — так он ослабел от голода и жажды. И когда вытянутая вверх рука не нащупала опоры, силы оставили Кана."Как же я смогу подпрыгнуть девять раз?" — только и успел он подумать.

И снится Кану, что на белоснежном облаке спускается к нему Царь Обезьян. Халат его сшит из золота, пояс украшен жемчугом, застежки на туфлях алмазные.

"Знаю твою беду, — говорит Кану Царь Обезьян, — и знаю, чем тебе помочь. Но прежде ты должен выполнить три моих задания, разгадать три моих загадки и трижды рассмешить меня. Согласен?" "Да," — пытается ответить Кан, но пересохшее горло не издает не звука. "Не слышу. Согласен?.. Э-э, да у тебя горло пересохло! На, попей." И протягивает Царь Обезьян хрустальный сосуд, водой — не водой, а словно туманом наполненный. "Это Дождь Забвения, — говорит Царь Обезьян, — От любой жажды избавит. Пей."

И снится Кану, будто берет он хрустальный сосуд и к губам подносит, а туман, что внутри, вдруг начинает клубиться, вырывается из сосуда и облаком окутывает Кана. И так легко вдруг становится Кану, так спокойно, словно сидит он на веранде своего дома и смотрит на цветущие персиковые деревья. И выходит из дома мать. Уже не в белых траурных одеждах и рукава распущены. Улыбается.