Азиатские Христы - [178]

Относительно того, что слово Веда существовало там со времени средних веков, и того, что с этим именем соединялось представление о каком-то таинственном божьем писании, я, конечно, нимало не сомневаюсь. Но ведь номены не есть еще феномены.

Глава V Браминская теология по европейским представлениям.

Самым общим термином для обозначения бога на санскритском языке является дева, то же что латинское деус, от латинского корня диес — день, т.е. свет, а в месте с ним и голубое сияющее небо, по санскритски диу или див. Но, наряду с общим названием бога, слово дева в то же время обозначает определенную группу сверх - естественных существ называемых «девами», которые во многих гимнах противопоставляются другому семейству божеств — «аузарам» (от азу-жизнь), показывая тем самым, что они являются живыми существами.

Число всех божеств в ведийской теологии обыкновенно считается 33, причем их еще разделяют по трем местопребываниям — небо, воздух и земля — на вазус рудрас и адамиес. Однако же число 33 далеко не достаточно для фактического счета божеств; в одной песне веды говорится, что «3339 божеств воздавали поклонения Агни». Однако каждая ведийская песнь обыкновенно относится к одному или к двум божествам (хотя встречаются и песнопения обращенные ко «все богам»), и избранное божество часто прославляется как единое и высочайшее существо, причем без всякой критики влагают в его образ черты, функции и события из жизни этих последних. Происходящее отсюда смешение божеских свойств чрезвычайно затрудняет возможность составить определенное представление об индивидуальности отдельных божеств. Нельзя представить себе, чтобы подобное своеобразное направление могло служить преддверием монотеизма; оно скорее заключает в своих недрах зачатки более позднего пантеизма.

Ведийские божества чаще всего признаются «богами природы», причем их обыкновенно представляют себе или непосредственно, как естественные силы природы, или как представителей этих сил. Индра не есть молния, но он бросает молнию; Индра не дождь и солнце, но он есть тот, кто посылает дождь и солнечный свет. Агни есть огонь и не представляет ничего более, как эту стихию в ее различных формах, а такое божество как Сурия, совсем тождественно с солнцем.

Нельзя в кратких словах охарактеризовать богов веды. Религия эта складывалась в течение долгого промежутка времени и явилась продуктом жизни многих поколений и народностей, поэтому не следует поражаться тем различием в представлении божеств, которые замечается в ведах. Это различие выступает еще яснее, если мы станем наблюдать пестрый мир низшей религиозной жизни, свойственный современной народной массе. Здесь, вместе с рядом светлых чистых божеств, существует в воздухе и на земле целый рой духов и демонов: черти, нечистые, эльфы, ведьмы и приведения, от которых человек должен стараться или защитить себя, или снискать их расположение. Эти божества второго разряда, как более удовлетворяющие религиозным потребностям народной массы, нежели установленные жрецами святые существа высшего класса, пользуются в ней не менее серьезным почитанием и так часто являются действующими лицами в мифическом кругу официальных богов, что трудно даже провести границу между миром богов и демонов. Если мы еще присоединим к этому первобытное почитание всевозможных предметов и явлений природы, каковы горы, реки, животные и растения, — одним словом, самый грубый фетишизм, с прибавлением к нему культа мертвых и почитания предков, то мы получим чрезвычайно смешанную и не всегда возвышенную картину ведийской религиозности, которая однако имеет то преимущество, что она дает нам всестороннюю и не поддельную ее характеристику. Считать этих демонов остатком первобытных туземных культов нет никакого основания и она настолько же совместного происхождения, как и сами божества и как совершенно подобный же мир духов, встречаемых нами и теперь в Европе.

Но все эти божества представляются обыкновенно обладающими вполне человеческими свойствами: они едят и пьют, чувствуют любовь и ненависть; кроме того, они не лишены способности к употреблению ловкой хитрости и грубой шутки. Они часто изображаются в виде воинов и еще чаще, а в более поздний период даже по преимуществу — в виде священнослужителей, отправляющих жертвенные обряды.

А там, где образы божеств не сливаются в нечто неопределенное, они теряются в чудовищном и сверхъестественном. Полуживотные, или вполне животные изображения, запутанные символы и всякие необычайные творения почитаются и теперь у индусов за божество. Не следует однако забывать (при часто делаемом сравнении с греческой религией), что подобные же грубые представления о божествах господствовали и в народной фантазии эллинов, и европейцев средних веков, и что пластическая красота олимпийцев была созданием новейшего искусства, а не религии.

Духовная жизнь высших богов обладает обыкновенными качествами вполне развитого божественного типа — бессмертием, всемогуществом, всеведением и т.д. Однако, это бессмертие сообщается им божественным напитком. Всемогущество есть нередко чисто физическая сила, а их всеведение в мифологии часто заключено в очень узкие пределы.