Азбука гардемарина - [45]

Так, например, испанский военный флот в течение всего одного года (в начале XVII в.) захватил 2000 человек команды, 570 орудий и богатейшую добычу, награбленную пиратами. Оценена она была в 10 миллионов рублей.

Примечательно, что, помимо пиратов и корсаров, существовали также суда, построенные частными лицами, обществами или городами (на манер вышеупомянутых), которые охотились за неприятельской морской торговлей. Эти так называемые каперы вооружались и отправлялись в плавание только с разрешения правительства.

Они вели так называемую «малую войну». Иначе ее называли «крейсерской». А поскольку за их действиями не осуществлялось абсолютно никакого контроля, это были те же пираты.

Помимо английских и голландских портов, свою роль в пиратстве сыграл и французский порт Дюнкерк.

Его морские разбойники слыли настолько вероломными и их было так много, что голландцам пришлось устроить блокаду этого порта. Шла она долгие годы и в XVI, и в XVII столетиях. Осуществлял блокаду сильнейший по тем временам военный флот с единственной задачей — обезопасить свои торговые суда от нападения французских пиратов.

Как же все это происходило на деле? Для защиты от морского разбоя торговые суда соединяли в караваны, а сопровождал их конвой судов военного флота, состоящий из голландцев. Примерное соотношение конвоируемых и конвойных судов составляло: первых — 300–400 вымпелов, а вторых — 40–50 кораблей. Причем многие капитаны торговых судов порой ожидали конвоя по несколько недель, не рискуя пускаться в плавание с грузом в одиночку. Доходило даже до того, что боевые орудия перекочевывали и на коммерческие суда. Кроме этих пушечных жерл, их экипажи были более многочисленными.

^{Судно английского пирата (в будущем сэра) Фрэнсиса Дрейка «Золотая лань».}

Если торговые компании считались крупными, они вынуждены были заводить и свой собственный военный флот. Пиратских нападений опасались не только коммерческие суда, но и рыболовные. А потому в районе рыбных промыслов постоянно дежурили и военные суда.

Необыкновенная особенность отличала английскую морскую торговлю. Она не столько соперничала, сколько воевала с голландской и испанской, французской и португальской. И происходило это в африканских, азиатских, американских морях, а также в Атлантическом и Индийском океанах. Потому и неудивительно, что английский адмирал Дрейк частенько говаривал: «Нет мира вне европейских вод».

В конце XVI в. Европе стали известны имена и других англичан — «королей морского разбоя». Это были Клиффорд и граф Гумберленд, Фробишер и Радей.

Со временем англичан догнали и французы с голландцами. Среди французских морских разбойников (которых, правда, чаще называли «приватирами») были хорошо известны Жан-Бар и Сен-Поль, Форбен и Дюге-Труен, а также неуловимый Дюкасс. Каждый из них имел в своей личной собственности от одного до шести кораблей. А центрами французского пиратства служили такие городки и города, как Сен-Мало и Дьепп, Гавр и Байонна. Урон, наносимый этими «ловцами удачи» английской и голландской торговле, был огромен. Пиратские центры находились и в Голландии, в городах Миддельбург и Флиссинген. Однако это не избавляло голландских купцов от налетов англичан и французов. Им приходилось даже снаряжать целые флоты, которые пускались в погоню за морскими разбойниками.

Но уже к XIX в. пиратство во всем мире угасло. В колыбели морского разбоя — Средиземном море — пираты потерпели ряд жестоких поражений от англичан. Так, например, в 1816 г. ряд прибрежных городов Алжира был подвергнут бомбардировке адмиралом Пелью, лордом Эксмаусом. Когда же французы завоевали Алжир, пиратство здесь и вовсе прекратило свое существование.

Англичане и французы так же решительно расправились и с разбоем в Индийском океане. Были уничтожены и китайские, и малайские пираты.

С развитием пароходного мореплавания пиратство было окончательно истреблено.

Интересно, что на Балтийском море морского разбоя почти не было, потому что издавна с морскими разбойниками здесь жестоко расправлялись шведы, голландцы и Ганзейский союз. Хотя и здесь иногда появлялись порты-прибежища пиратов. Примером тому служат острова Моонзунда (кстати, долгое время принадлежавшие России и добровольно утраченные в 90-х гг. XX в.).

Особенно повлиял здесь на пиратов русский флот. В середине XVIII в. морские грабежи (в частности, в Финском заливе) были окончательно прекращены. Однако на Черном море пиратство процветало достаточно долго.

Морской, в основном прибрежный разбой был широко распространен среди российского казачества, а также греческого и татарского населения Крыма. Они успешно грабили турецкие берега Малой Азии и Балканского полуострова. Это одна из причин, по которой между Турцией и Россией возникали постоянные конфликты. Турки обвиняли Россию в явном поощрении морского разбоя, совершаемого донскими и днепровскими казаками.

Во время царствования Екатерины II пиратство в здешних местах прекратило свое существование. Сильные флоты России и Турции начали энергично преследовать морских разбойников.

Удивительная особенность — оказывается, пиратство оказало гигантскую услугу искусству мореплавания. Пираты отваживались отправляться в такие моря, куда не рискнул бы следовать даже торговый флот. А поскольку успех рисковой операции зависел от скорости хода и хорошего управления кораблем, то и в технике судостроения приоритет долгое время находился за пиратами, и, быть может, поэтому древнегреческие мифы не только упоминали, но и обожествляли пиратов Средиземноморья. Им приписывались основание городов и колоний, полезные изобретения и высокая культура.