Аз-Зейни Баракят - [9]

Целых три месяца Мабрук следил, когда Шаабан приходит и уходит, изучал его привычки, места, где он постоянно бывает, повороты улицы, по которой он следует, число домов по обеим ее сторонам, пустыри на его пути. И в одно прекрасное мгновение небо лишилось месяца и света звезд: несколько человек с лицами, закрытыми платками до самых глаз, устроили засаду по обеим сторонам узкой песчаной тропинки, выходящей на дорогу к Крепости, и в ту же ночь Шаабан оказался в резиденции главного соглядатая султана…

Закария внимательно изучал лицо Шаабана, дивился его красоте, утонченности его породы. Он протянул руку и ощутил нежность его кожи и шелковистость волос. Его поразила белизна зубов юноши и приятный аромат и благоухание его кожи. Неужели среди мужчин рождаются подобные существа? Юноша казался грустным, но был спокоен и тверд. Закария завел с ним разговор, не раскрывая своих целей и намерений. Он сидел и слушал, как Шаабан описывает страны, которые повидал, и спрашивал себя, действительно ли мальчику не более двадцати?

Шаабан видел Китай и побывал в Персии, танцевал в горах Анатолии. Он знает французский язык, владеет диалектами берберов — жителей гор стран Магриба. Как он успел изучить все это за свою короткую жизнь? Закарии казалось, что он сидит со старцем, повидавшим мир и проникшим в его тайны.

Нежные уста открывались, чтобы прочитать сладчайшие и изысканные вирши, произнести мудрейшие Поучения и речения. Когда он успел услышать все это? Почему не спрашивает, чего от него хотят? В течение нескольких минут Закария убедился в том, что у юноши есть много других имен и что Шаабан лишь одно из них.

Миновало три месяца, и Закария почти забыл о своем первоначальном намерении — добиться правды о том, что было между султаном и Шаабаном, он все кружил вокруг да около. Шаабан в разговорах решительно отметал все намеки. Закария задает коварный вопрос, а юноша делает вид, что не понял…

Закария спустился в подземелье. Перед ним было другое лицо: обида состарила его на десять лет. Вначале ему даже померещилось, что юношу подменили. Куда девалась красота, свежесть утра жизни? Он позвал его по имени, но Шаабан не ответил, не произнес ни одного звука. Исчез блеск молодости, сломалась ветка на розовом кусте. Юноша забыл страны, в которых бывал, деревни, которые видел, белые снега, о которых так увлекательно рассказывал. Какая тайная мысль смутила Закарию? Он поспешно ушел из подземелья. Несколько раз он возвращался тайком. Вид юноши пугал его, приводил в ужас: Шаабан таял на глазах и стал похож на привидение. Если бы еще было время, он, может быть, и проник бы в тайну, распутал дело, может быть, добрался бы до тайны отношений султана с его слугой Шаабаном… Но теперь не до того. Этой ночью Закария задыхается от злости, его душит гнев. Он решает задушить Шаабана и закопать труп. Он сам следит за казнью… Мабрук один справился с делом. Глухие удары его заступа звучат в ушах Закарии.

Необычность случившегося и гибель юноши отдаются зловещим звоном в душе Закарии. Однако он должен был совершить задуманное. Могли прийти, застать Шаабана живым и отвести его к султану:

— О повелитель! Вот твой любимый слуга! Мы нашли его у Закарии бен Рады, главного соглядатая и наместника Али бен Аби-ль-Джуда. О повелитель! Закария изменил тебе. Он похитил твоего любимца, надругался над самым близким для тебя существом. Смотри, что он сделал с ним: его нельзя узнать, от него ничего не осталось! И это главный соглядатай, которого ты сам когда-то приблизил к себе! Ты почти выказал перед ним свою слабость, когда от всего сердца просил его послать людей на поиски Шаабана, твоего любимца и бескорыстного друга, а этот Закария…

Да, тут не избежать расплаты, верной гибели. Здесь уже речь не может идти о том, что накажут бичами или посадят на кол. Виселица — благость, о которой нечего и просить. Удушение — трудноисполнимое желание, а смертельный яд — рай, который не для таких, как он. Султан прикажет зажарить его живьем на медленном огне. До этого же зажарили троих на вертеле. Единственное, что о них говорили, будто их видели вместе с юношей несколько раз. Султан не стал ждать выяснения, кто они и откуда. Что общего было между этими тремя простолюдинами и Шаабаном? Закария этого не знает. Юноша ничего не рассказал ему ни о них, ни о том, зачем они встречались с ним. Если этой ночью все обойдется, завтра же он отправит несколько наиболее опытных, умеющих всюду проникнуть и остаться незамеченными соглядатаев, чтобы они попытались выяснить личности этих троих, собрать, какие удастся, сведения о юноше-слуге. Кто знает, может быть, о нем, мертвом, удастся узнать больше, чем о живом? Может быть, выяснится такое, что и в голову не может прийти.

Пожар вспыхивает, когда не обращают внимания на искры. Действительно, небезопасно было оставлять Шаабана или кого-нибудь другого из узников в живых. Любой, кто окажется здесь, каким бы ничтожным, безродным бродягой или безымянным мелким воришкой он ни был, станет сейчас важным свидетелем. И чернь, и знать будут поносить его последними словами, обвинять в самых ужасных деяниях: «Закария бросает в темницу народ! У Закарии тюрьма под домом! Сколько душ он уже загубил?! Как только он не измывался над плотью — творением господним!»