Айвенго (с иллюстрациями) - [60]

Глава XVII

Я вечером в углу своём

Читаю книгу перед сном,

Немало в книгах есть моих

Рассказов о делах святых;

И, затушив свечу свою,

Церковный мерный гимн пою.

Кто не уйдёт от всех забав,

Отшельнический посох взяв,

И кто не предпочтёт покой

Безумной суёте мирской?

Уортон

Гость исполнил в точности совет гостеприимного отшельника, однако довольно долго возился с арфой, прежде чем её настроил.

- Мне кажется, святой отец,- сказал он,- что тут не хватает одной струны, да и остальные в плохом виде.

- Ага, так ты заметил это?- сказал отшельник. - Значит, ты мастер своего дела.Вино и яблочная настойка,- прибавил он,с важностью подняв глаза к небу. - Вся беда от вина и яблочной настойки. Я уж говорил Аллену из Лощины, северному менестрелю, что после седьмой кружки лучше не трогать арфы. Но уж больно он упрям, с ним не сговоришься… Друг, пью за успех твоего исполнения.

Сказав это, он с важным видом опорожнил свой кубок, всё время покачивая головой при воспоминании о пьяном шотландском певце.

Тем временем рыцарь кое-как привёл струны в порядок и после краткой прелюдии спросил хозяина, что ему больше нравится: спеть ли сервенту на языке ок или же на языке уа, или виреле, или балладу на простонародном английском языке?

- Балладу, балладу,- сказал отшельник.- Это будет лучше всякой французской дребедени. Я чистейший англичанин, сэр рыцарь, такой же англичанин, каким был мой заступник святой Дунстан,а он, наверно, так же чурался этих ок и уа, как чёртова копыта. У меня в келье допускаются только английские песни.

- Ну хорошо, - согласился рыцарь, - я попробую припомнить балладу, сочинённую одним саксом, которого я знавал в Святой Земле.

Оказалось, что если рыцарь и не был вполне искусным менестрелем, то по крайней мере его вкус развился под влиянием наставников.Голос его,который от природы был грубоват и обладал небольшим диапазоном, был хорошо обработан. Поэтому он пел очень недурно и мог бы удовлетворить и более взыскательного критика, чем наш отшельник; рыцарь пел выразительно, то протяжными, то задорными звуками оттенял слова и придавал силу и значение стихам.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КРЕСТОНОСЦА

Из Палестины прибыл он,

Военной славой осенён,

Он через вихри битв и гроз

Крест на плечах своих пронёс.

В боях рубцами был покрыт

Его победоносный щит.

Когда темнеет небосвод,

Любимой песню он поёт:

«Возлюбленная! Рыцарь твой

Вернулся из страны чужой;

Добыча не досталась мне:

Богатство всё моё - в коне,

В моём копье, в мече моём,

Которым я сражусь с врагом.

Пусть воина вознаградят

Твоя улыбка и твой взгляд.

Возлюбленная! Я тобой

Подвигнут был на славный бой.

Ты будешь при дворе одна

Вниманием окружена;

Глашатай скажет и певец:

«Она владычица сердец,

В турнирах билось за неё

Непобедимое копьё.

И ею меч был вдохновлён,

Сразивший мужа стольких жён:

Пришёл султану смертный час -

Его и Магомет не спас.

Сияет золотая прядь.

Числа волос не сосчитать, -

Так нет язычникам числа,

Которых гибель унесла».

Возлюбленная! Честь побед

Тебе дарю; мне - славы нет.

Скорее дверь свою открой!

Оделся сад ночной росой;

Зной Сирии мне был знаком,

Мне холодно под ветерком.

Покои отвори свои -

Принёс я славу в дар любви».

Пока продолжалось пение,отшельник вёл себя, словно присяжный критик нашего времени, присутствующий на первом представлении новой оперы. Он откинулся на спинку сиденья, зажмурился и то слегка вертел пальцами, то разводил руками или тихо помахивал ими в такт музыке. При некоторых переходах мелодии, когда его искушённому вкусу казалось, что голос рыцаря недостаточно высок для исполнения, он сам приходил ему на помощь и подтягивал. Когда баллада была пропета до конца,пустынник решительно заявил,что песня хороша и спета отлично.

- Только вот что я тебе скажу,- сказал он.- По моему мнению, мои земляки саксы слишком долго водились с норманнами и стали на их манер сочинять печальные песенки.Ну к чему добрый рыцарь уезжал из дому?Неужто он думал,что возлюбленная в его отсутствие не выйдет замуж за его соперника? Само собой разумеется, что она не обратила ни малейшего внимания на его серенаду, или как бишь это у вас называется, потому что его голос для неё- всё равно что завыванье кота в канаве… А впрочем, сэр рыцарь, пью за твоё здоровье и за успех всех верных любовников. Боюсь, что ты не таков,- прибавил он,видя, что рыцарь, почувствовавший шум в голове от беспрестанных возлияний, наполнил свою чашу не вином, а водой из кувшина.

- Как же,- сказал рыцарь,- не ты ли мне говорил, что это - вода из благословенного источника твоего покровителя, святого Дунстана?

- Так-то так,- отвечал отшельник,- он крестил в нём язычников целыми сотнями. Только я никогда не слыхивал, чтобы он сам пил эту воду. Всему своё место и своё назначение в этом мире. Святой Дунстан, верно, не хуже нашего знал привилегии весёлого монаха.

С этими словами он взял арфу и позабавил гостя следующей примечательной песенкой, приспособив к ней известный хоровой мотив старинных английских песен дерри-даун. Эти песни, как предполагают, относились к далёкой старине, более далёкой, чем эпоха семи государств англов и саксов; их пели во времена друидов, прославляя жрецов, когда те уходили в лес за омелой.