Айгу! Они не едят личинок шелкопряда! - [6]
За десять дней, что мы жили на ферме семейства О, нам лишь два раза пришлось сеять рис, так как в начале июня основная часть этой работы уже была выполнена. Ещё несколько полных рабочих дней ушло на то, чтобы очистить поддоны, в которых была рассада, от налипшей земли и присохших тонких корней. Для этого волонтёрам были выданы пластиковые колышки, которыми предполагалось соскребать грязь со дна пластиковых лотков. А их были сотни, если не тысячи: целый сарай был доверху заставлен грязными поддонами, вложенными один в другой. Мы с ужасом взирали на эти штабеля, но потом Паша додумался, что гораздо эффективнее использовать металлическую щётку или даже простой веник, а не колышки. И работа закипела! Думаю, если бы мы остались ещё на день, успели бы очистить все лотки на радость мистеру и миссис О.
Как я уже говорила, на ферме всё было сделано с размахом. В арсенале семейства О имелось немалое количество сельскохозяйственной техники. Помимо машины и вышеупомянутого рисового трактора, они владели грузовиком и вилочным автопогрузчиком, на котором миссис О ездила, как заправская гонщица, вызывая восхищение у Паши. Имелся у них в хозяйстве целый цех по производству кимчи, святая святых корейской кухни, с конвейером и разными другими машинами, предназначение которых нам осталось неясным. А ещё в отдельном здании на территории фермы находился небольшой концертный зал и комната, доверху забитая национальными музыкальными инструментами и костюмами. Там были флейты тансо, барабаны чангу, и громоздкие каягымы — струнные инструменты, издававшие загадочные звуки. Мистер О вёл детский кружок корейской традиционной музыки пхунмуль, на репетицию которого позвал однажды и нас. Вооружившись барабанами, гонгами и разными шумелками и звенелками, дети под его руководством устроили целый концерт, играя с немалым мастерством и ещё большей экспрессией. Мистер О, впрочем, детским кружком не ограничивался и преподавал пхунмуль у взрослых тоже. Для этого он каждый вторник выезжал в ближайший городок, где в отдельном здании собирались любители традиционной корейской музыки. Очень слаженно и с энтузиазмом они били в барабаны, периодически вскрикивая, а позже к ним присоединилась женщина, громко и пронзительно дудящая в дудку. Дали попробовать постучать и волонтёрам, но у нас получалось из рук вон плохо, так что большую часть времени играли ученики мистера О. Он периодически прерывал их и с мастерством оратора что-то долго рассказывал, видимо, вдохновляя музыкантов. При этом сам в барабаны не бил и не дудел, но выглядел так, что было очевидно — уж он-то знает, как это делать правильно.
Рядом с фермой О располагалось голубичное поле. Его хозяева творчески подошли к вопросу защиты урожая от вредителей. Для отпугивания птиц они поставили надувное пугало с компрессором, постоянно, но неравномерно наполняемое воздухом, и потому хаотично размахивающее длинными руками. Со своей задачей оно справлялось на все сто процентов. Через три месяца мы, одолеваемые соседскими курами на другом волонтёрском проекте, будем с грустью вспоминать об этой надувной конструкции.
По дороге от дома к парникам нужно было миновать коровник, охраняемый двумя собаками. Одна из них была столь же труслива, сколь и брехлива, и лаять предпочитала, спрятавшись в бочку, служившую ей конурой. При этом из отверстия, вырезанного в середине бочки, торчала лишь оскаленная пасть. Злобное это существо лаяло бы круглые сутки, да быстро сипло, и потому больше хрипело, рявкая не только на случайных прохожих, но и на пролетавших мимо птиц и проезжающие машины. Вторая собака, не в пример первой, вела себя чинно. Паша в отличие от меня, лающей псины не боялся и потому ходил посмотреть на коров раз или два. Очень ухоженные, они тянули к нему морды с большими влажным носами, далеко высовывали языки с синевой и хватали ими стебли травы. Надёргав целую охапку, Паша щедро просовывал её над забором на радость рогатому скоту.
Традиционные корейские костюмы и музыкальные инструменты.
В один из вечеров мистер О решил побаловать волонтёров и отблагодарить их за ударную работу. Вечно отлынивающий Энрике к этому времени уже уехал в свою Бразилию, и вся оставшаяся на ферме молодёжь трудом не гнушалась. За это и была вывезена мистером О и его семейством в местный барбекю-ресторан, работающий по принципу «ешь, сколько влезет». Несколько часов мы только и делали, что накладывали на тарелки разную снедь, а потом жарили на гриле то, что нужно готовить, и ели так то, что годится в пищу без термообработки. После питания рисом и соленьями в течение недели мы налегали на мясо и фрукты изо всех сил. Особенно старались сингапурские инженерши, которые продолжали жевать даже тогда, когда все остальные уже отвалились от стола, поглаживая округлившиеся животы. Хлебнувший рисовой водки мистер О постоянно шутил и сам громче всех смеялся над своими шутками. В тот вечер мы засиделись допоздна.
Потом настало и нам время двигаться дальше. Другие волонтёры уже разъехались, и после нашего отъезда мистер и миссис О оставались в одиночестве. Мы волновались: как-то они будут справляться со всем хозяйством? Тем более что мистер О так устал, вкалывая на ферме, что в день, когда нам надо было уезжать, просто лёг на пол в столовой и уснул, и на станцию нас везла миссис О. Тепло распрощавшись с ней, мы сели в автобус, а добрая миссис О стучала в стекло и махала руками, провожая нас: «Айгу! Не болейте и ешьте хорошенько рис!» — наверняка говорила она. Удивительно, но несмотря на языковой барьер, мы сильно сроднились с этой ласковой и работящей женщиной, которая за какие-то десять дней стала нам очень близка. Не раз и не два мы вспоминали её доброту и заботу. Но момент расставания настал, и автобус унёс нас, скрипя рессорами, на юг.
