Айболит в законе - [70]

— Новости смотришь? — спросил приземлившийся рядом Горенец. — Привет.

— Привет, — отозвался я. — Да, пытаюсь быть в курсе событий. Только вот не пойму, сколько всё-таки трупов после себя оставили ночные разборщики? По всему выходит, что один, на складе.

— Ты прав, про кавказцев никто и словом не обмолвился. В кафе их было шестеро. Когда услышали взрывы на складе, кинулись на улицу. Там и остались, — он принялся помешивать кофе, принесённый барменом. — Про пожар в шашлычной тоже пока ни слова.

— Странно, — сказал я. — Получается одно из двух: либо Артём приказал не голосить из-за убитых кавказцев, потому что сам собирается заняться их отстрелом и не хочет привлекать к этому лишнего внимания; либо наши органы что-то задумали.

— Что ты, — усомнился он, — думающих ментов в природе не бывает. Им это уставом запрещено, точно тебе говорю. Так что, скорее всего, так решил Артём.

— Надо бы Казбеку позвонить, соболезнования выразить. Друг всё-таки, — усмехнулся я, набирая номер. — Алло, здравствуй, дорогой. Как жизнь, как дела?

В ответ я услышал скрежетание зубов и требование немедленно приехать.

— Да-да, я в курсе твоих бед, дружище, — сочувственно покивал я. — Говорят, парней твоих уложили сегодня ночью. Что?! Товар пропал?! Да что ты!

— Всех резать буду, как баранов, — зловеще орал в трубку Казбек. — Товара нет, Магомада нет, людей моих перебили — кто за это ответит, а?!

— Ну, уж не я, во всяком случае. Сам только сейчас узнал о происшедшем и сразу принялся тебе названивать.

— Знаю, что не ты, — проскрежетал он. — Но кто тогда? Только не говори мне снова, что Артём. Не надо, да?

— Я и не говорю. Это, Казбек, твоя головная боль, тебе и решать, с кого спрашивать. Я тут ни при чём.

— То есть как ни при чём? — возмутился он. — А наш договор?

— А мои деньги? — парировал я.

— Вах, зачем такой жадный, — огорчился он. — У вас везде только и слышно: дай денег, дай денег. За бабки всё можно, без них шагу ступить не дадут. Вот у нас, на Кавказе, и представить нельзя, чтобы между друзьями деньги стояли. Когда один в беде…

— Езжай к себе и решай там свои проблемы на халяву, — предложил я. — А у нас действуют рыночные отношения, а не законы гор.

— Ладно, приезжай, рассчитаемся, — вздохнул он.

— Сейчас я не могу. Да и какой смысл нам встречаться, всё равно информации у меня пока ноль. Появится — сразу дам тебе знать. А деньги пусть мне в «Мельницу» привезут. И не огорчайся ты так. Отыщется твой товар, гарантирую. Из города его вывезти не могли, дороги только сейчас начали от снега расчищать. Так что он где-то здесь. А раз так, то найдём. Много там хоть было-то?

— Много, Саша, много, — вздохнул он. — Если на баксы перевести, то сумма с таким количеством нулей получится, что ты их и сосчитать не сможешь.

— Я в школе хорошо учился, так что сосчитал бы как-нибудь, — обиделся я. — Ладно, жду денег.

— У тебя есть хоть какие-нибудь мысли, кто это мог сделать?

— Мысли у меня есть всегда, — гордо ответил я. — Кстати, почему бы тебе не задать тот же вопрос своему любимому Артёму? Заодно попроси тоже подключиться, союзник ведь, как-никак.

— Видишь ли, — нехотя произнёс он. — Я Артёма в последнее время что-то не пойму. Договаривались вчера встретиться с ним, но на стрелку он не приехал. Я позвонил ему, мол, куда пропал, а он в ответ орёт что-то о покушении на него, как припадочный. Кто покушался, зачем — ничего я так и не понял. Может, тебе это известно?

— Мне? Что ты, Казбек. Мне не до того, своих бед навалом, — искренне вздохнул я. — Да и для Артёма я слишком мелкая фигура, чтобы он меня о таких вещах в известность ставил. Так что я тоже ничего не знаю.

— Прямо напасть какая-то, — выругался он, — всё на глазах рушится. В общем, как только узнаешь что-нибудь, сразу звони мне, понял?

— Само собой, — ответил я и дал отбой.

— Как переговорили? — поинтересовался Олег.

— Нормально, — ответил я. — Слушай, а как бы нам Валяева разыскать?

— Валяева? — удивился он. — На кой он тебе сдался?

— Хочу дать ему шанс начать новую жизнь, — усмехнулся я.

— Гм. Найти его не проблема. Где живёт, известно. Сейчас утро, как раз тёпленьким возьмём.

— Поехали, — решил я, ставя на стойку пустую чашку.

На выходе из бара мы столкнулись с двумя мрачными кавказцами, препирающимися с горенцовской охраной. Один из них держал в руках объёмистый баул.

— Рвутся к вам, — пояснил охранник, — а сумку проверить не дают. Говорят, не наше дело. Может, урок вежливости им преподать, чтоб не борзели?

— Не надо, — ответил я. — Ба, какие люди! Аслан, дорогой, сколько лет, сколько зим! Как твой нос? Уже зажил, надеюсь?

Аслан с ненавистью уставился на меня и произнёс:

— Казбек велел передать тебе это. — Сумка упала на пол. — Пересчитай.

— Что ты, дружище, я тебе доверяю. Если ты и упёр по дороге пачку-другую баков — Аллах тебе судья, — я расстегнул молнию на сумке. — Сколько здесь?

— Двести, — коротко ответил другой кавказец.

— Как двести? — растерялся я. — Должно быть пятьсот!

— Аванс, — также коротко пояснил он. — Остальные потом.

— Вот и верь после этого людям, — я разочарованно повернулся к Горенцу, ища сочувствия.

Он никак не отреагировал, разглядывая гору банкнот, перетянутых резинками.