Автостопом по науке. 70 фактов из истории великих открытий - [13]

Первым успешно функционировавшим под водой судном стало творение голландского физика и механика Корнелиуса Дреббеля, работавшего в Великобритании при дворе Якова I Стюарта.

К сожалению, всеми этими прекрасными советами и опытом предшественников сын крепостного плотника (и потомок целой столярно-плотнической династии с Валдая, строившей Новый Иерусалим под руководством патриарха Никона) Ефим Никонов не владел: он был неграмотен и необразован. Зато свое ремесло он знал отлично. Никто не знает, как и когда впервые ему пришла мысль построить его «потаенное судно». Первые попытки сделать это самостоятельно он предпринял в 1718 году в подмосковном селе Покровское, на прудах ирригационной системы, выстроенной некогда для боярина Бориса Морозова, наставника царя Алексея Михайловича. В том же году неграмотный плотник обращается к писцам, чтобы те написали челобитную к самому царю о том, что «сделает он к военному случаю на неприятелей угодное судно, которым на море, в тихое время, будет из снаряду разбивать корабли, хотя бы десять, иль двадцать, и для пробы тому судну учинит образец». То ли из-за крючкотворства чиновников, то ли из-за занятости Петра письмо так не было прочитано, но в архивах сохранилось. Но отсутствие ответа не остановило изобретателя-самоучку: год спустя он диктует письмо государю снова, жалуясь на нерадивых «людей чиновних, дьяков и старост» и обещая построить судно, способное плыть «потаенно и подбити под военный корабль под самое дно». На этот раз затея удалась: царь, который незадолго до того занимался проектами по подъему затонувших частей пораженного молнией корабля «Нарва», приказал перевести умельца в Санкт-Петербург, и, когда Никонов лично объяснил ему принцип работы своей конструкции, назначил плотника «потаенных судов мастером» при Адмиралтействе. Он посоветовал для начала, «таясь от чужого глаза», создать действующую модель судна, «не в такую меру, каким бы в море подойтить под корабль, но для показания в реке и испытания», и приказал выдавать ему все необходимые строительные материалы и присылать работников.

31 января на этот проект завели дело № 54 «О строении села Покровского Ефимом (сыном) Прокофьевым потаенного судна модели и об отпуске на строение лесов, разных материалов и припасов», которое также сохранилось в архиве Адмиралтейства, а 11 февраля было начато строительство. На него ушло «досок пильных сосновых три сажени, сала говяжьего для пропитки досок – два пуда; сала для осмоления корпуса – 4 пуда; холста – 40 аршин; полотна – 20 аршин; кож бхотных [тюленьих] – три штуки; медный котел в полведра; труба медная – одна; проволоки медной – три фунта; досок оловянных с 500 отверстиями тоньше волоса длиной два фута и шириной в один фут – 10 штук». Из этих материалов, как предполагают историки, можно было сделать подлодку длиной около шести и диаметром чуть больше двух метров. Помещалось туда четыре человека. Проект получил название «Морель».

Модель была построена на Обер-сарваерской верфи в Санкт-Петербурге и спущена на воду летом 1721 года. Испытания прошли не слишком удачно, однако император повелел изготовить полномасштабный образец корабля, что и было сделано уже на Галерном дворе. Поскольку «потаенное огненное судно большого корпуса» отвечало своему названию еще в процессе строительства и о его существовании практически никому не было известно при дворе, чертежи не сохранились (возможно, из-за строжайшей секретности их и вовсе не было), и сейчас трудно реконструировать детали его устройства. Но по описаниям, первое из которых появилось в декабрьском номере «Московского телеграфа» 1825 года, и по квитанциям на строительные материалы в Адмиралтействе можно представить основные принципы работы первой российской субмарины. Так, упоминание об участии бочаров в сборке «Морели» свидетельствует о том, что корпус корабля был подобен бочке (см. раздел «Иллюстрации»).

Функционировало «потаенное судно» так: для погружения вода набиралась в специальную цистерну для балласта, потихоньку вытесняя воздух в отсек, из-за чего давление там повышалось, частично компенсируя разницу с давлением воды. Емкость заполнялась медленно и равномерно благодаря отверстиям толщиной в волос в оловянных «досках». При откачивании воды поршневой помпой лодка должна была подниматься, вместо двигателя в ней были весла, а наблюдать за уровнем воды предлагалось через иллюминаторы.

Но на этом Ефим Прокофьевич не остановился, он подумал и о боевых качествах корабля, которые позволили бы ему участвовать в настоящих сражениях. Мастер предложил установить на лодку шлюзовую камеру, чтобы оттуда могли выходить водолазы в скафандрах из тюленьих кож: «Надлежит сделать на каждого человека из юхотных кож по два камзола с штанами, да на голову по обшитому деревянному бочонку, на котором сделать против глаз окошки и убить скважины свинцом и лошадиными волосами, и сверх того привязано будет для груза к спине по пропорции свинец и песок, и когда оное исправлено будет, то для действия к провертке и зажиганию кораблей сделать надобно инструменты особые».