Авторы жизнеописаний Августов - [50]

XXIII. (1) В очень многих городах находятся замечательные его сооружения, но великим проявлением его порядочности было то, что он восстановил в Риме все общественные здания, которые стали разрушаться от времени, почти нигде не выставляя своего имени, сохраняя повсюду надписи их создателей. (2) Умирая, он оставил запас хлеба на семь лет, так что ежедневно можно было расходовать по семидесяти пяти тысяч модиев; масла же он оставил столько, что в течение пятилетия его хватило на нужды не только Рима, но и всей Италии, в которой масла недостаточно. (3) Говорят, последние слова его были следующие: «Я принял государство, со всех сторон раздираемое восстаниями, а оставляю умиротворенным даже в Британии. Старый, с больными ногами, я оставляю моим Антонинам крепкую власть, если они сами окажутся хорошими, но бессильную, если они будут дурными». (4) Затем он велел дать трибуну пароль: «Будем трудиться», тогда как Пертинакс, призванный к власти, дал пароль: «Будем воинами». (5) Затем он решил сделать второй экземпляр статуи царственной Фортуны, которая обычно сопровождала государей и ставилась у них в спальнях, чтобы оставить это священнейшее изображение каждому из своих сыновей; (6) однако, увидя, что час его смерти очень быстро приближается, он, говорят, приказал ставить статую Фортуны поочередно, через день в спальни его сыновей – императоров. (7) Это приказание Бассиан отменил еще раньше, чем совершил братоубийство.

XXIV. (1) Тело Севера было перевезено из Британии в Рим, и провинциалы оказывали ему на пути великие почести; (2) впрочем, некоторые говорят, что в Рим была привезена только небольшая урна, содержавшая останки Севера, и что она была помещена в гробнице Антонинов, так как Септимий был сожжен там, где он скончался. (3) Когда он строил Септизоний, он думал только о том, чтобы его сооружение бросалось в глаза тем, кто прибывает из Африки. (4) Если бы в его отсутствие префект Рима не поместил в середине его изображение, он, как говорят, хотел сделать с этой стороны вход в здание Палатинского дворца, то есть в царский атриум. (5) Когда впоследствии Александр пожелал сделать это, то встретил сопротивление со стороны гаруспиков, так как, вопросив об этом, он не получил благоприятного ответа.

XI Элий Спартиан ПЕСЦЕННИЙ НИГЕР

I. (1) Редко и неохотно описываются в благоприятном свете деяния тех, кого победа их противников сделала тиранами. Поэтому далеко не все сведения о них имеются полностью в письменных памятниках и анналах. (2) Ведь прежде всего писатели искажают те важные деяния, которые делают им честь; затем – о некоторых умалчивают; наконец, никто не станет требовать большой тщательности в исследовании их происхождения и жизненного пути, так как считается достаточным рассказать об их дерзости, о войне, в которой они были побеждены, и о понесенной ими каре. (3) Итак, Песценний Нигер, по словам одних, происходил от родителей, не занимавших высокого положения, а по словам других – от знатных родителей. Отцом его был Анний Фуск, матерью – Лампридия, дедом – попечитель Аквина; такова была семья, из которой он происходил, но и это теперь подвергается сомнению. (4) Образование он получил посредственное, отличался свирепым нравом, несметными богатствами, был бережлив в домашнем быту, необузданно предавался всяким страстям. (5) В течение долгого времени он был центурионом и через ряд командных постов дошел до того, что по приказанию Коммода был поставлен во главе сирийских войск, главным образом по ходатайству того атлета, который впоследствии задушил Коммода, – так тогда делалось.

II. (1) Узнав, что Коммод убит, что Юлиан провозглашен императором[279] и тоже убит по приказу Севера и сената, что Альбин в Галлии также принял звание императора, Песценний позволил сирийским войскам, которыми он командовал, провозгласить императором и себя, скорее из ненависти к Юлиану, нежели из желания соперничать с Севером. (2) Вследствие отвращения к Юлиану еще с первых дней его правления в Риме проявлялось, по крайней мере со стороны сенаторов, которые ненавидели и Севера, такое расположение к Нигру, что среди побиваний камнями и всеобщих проклятий высказывались пожелания счастья, и народ кричал: «Да сохранят боги его государем, да сохранят его Августом!». (3) Простые граждане ненавидели Юлиана за то, что убили Пертинакса и провозгласили Юлиана воины вопреки желанию народа. В сущности, из-за этого произошли крупнейшие распри. (4) Юлиан послал старшего центуриона, чтобы убить Нигра; это было неумно – подсылать убийцу к тому, в чьих руках было войско и кто мог охранять себя, как будто любой император может быть убит старшим центурионом. (5) Столь же безумно было и то, что Северу, который был уже императором, Юлиан послал преемника. (6) Наконец, он послал еще центуриона Аквилия, известного убийством полководцев, как будто столь великий император может быть убить центурионом. (7) Таким же безрассудством было и то, что он, как говорят, возбудил против Севера судебное дело по поводу императорской власти на основании интердикта,[280] чтобы казалось, что он по праву стал государем раньше Севера.