Авторитет из детдома - [7]

– Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей… – процитировал бывалый зэк.

Ворота были прежними, а вот забор оказался новым. Старый деревянный исчез, на его месте появился сложенный из сплошных бетонных плит. Унылой серой лентой он уходил в сгущающуюся темноту. Местами его украшали свежие граффити. Вроде бы и написано что-то, да вот хрен прочитаешь, что. Копоть пошел вдоль него, припоминая, что должно находиться по другую сторону. Когда он добрел до того места, где в прошлом стоял дровяной сарай, ему показалось… даже не показалось, он прямо ощутил, что по ту сторону сейчас он сам – четырнадцатилетний, а рядом Пашка Анкудов, поодаль от них – Варька. И неважно, что в тот злополучный день сияло солнце, а сейчас поздний вечер. По ту сторону забора все осталось как прежде.

Николай забросил руку на верх забора. Привычно провел – солидола не оказалось. Копоть подтянулся, перемахнул и огляделся. От сарая и следа не осталось, теперь на его месте виднелись старые контейнеры для мусора. Проржавевшие до дыр короба стояли перевернутыми. А вот сад остался. Старые деревья, покрытые мхом и лишайником, таинственно шумели листвой.

– Вот здесь и стояла парта, на которой… – Николай задумался над вопросом, к которому вот уже чуть ли не тридцать лет искал ответ. – А если бы монетка в тот день выпала по-другому, и к Варе пошел бы я, а не Пашка… Это что-то бы изменило в наших жизнях?

Копоть присел по-зэковски на корточки и закурил. Ветер подхватывал дым, нес его между деревьями, за которыми виднелось здание детского дома. Свет горел лишь в некоторых окнах. В здании нарисовался освещенный дверной проем. Длинная тень упала на траву. По желтой световой дорожке торопливо двинулась женщина в рабочем халате, в руках она сжимала швабру.

– Эй, чего тут расселся! – крикнула она надтреснутым хриплым голосом. – А ну, пошел отсюда. Ходят тут всякие…

Договорить ей Николай не дал.

– Теть Дуся, вы что это, своих не признаете? – спросил он, не подымаясь с корточек.

Старая женщина подошла, всмотрелась ему в лицо:

– Колька, что ли? – выдохнула она. – Копоть? Где ж ты все эти годы?

– Он самый.

– Живой… а говорили, будто ты уже давно того, перекинулся.

– Я и сам так думал, – подмигнул старой уборщице Копоть.

И подумал: «Хорошо, что сейчас темно, при свете дня я мог бы и не узнать старуху. Неужели она и теперь уборщицей тут работает?» Но швабра не оставляла в этом сомнений.

– А я думаю, кто это сюда забрался? У тебя все хорошо? Может, поужинаешь? У меня есть.

– Теть Дуся, помните, как вы меня однажды мороженым угостили? Принесли с собой в газеты завернутое, чтобы не растаяло. А я увидел, как вы его доставали.

– Не припомню что-то, – наморщила лоб старая уборщица.

– Было, было. Я еще брать отказывался, хоть и хотелось. А вы сказали, что, мол, когда разбогатею, тогда и верну за него двадцать две копейки.

– Не тебе одному такое говорила, – расплылась в улыбке пожилая женщина.

– Так вот, я не то чтобы сильно разбогател, но долг отдать могу, – Николай полез в карман куртки, вытащил из него несколько купюр и буквально силой затолкал деньги в кулак тете Дусе.

– Ты чего, не надо, какие тут долги. Вы ж детьми были. А я что…

– Держите, а я пошел. Только не говорите первое время никому, что меня видели.

Николай почувствовал себя неловко, словно сделал что-то не то, чего делать не следовало. А потому он, больше не оборачиваясь, дошел до забора, перемахнул через него и зашагал уже не по дороге, а по пустырю к близким огням города. Хрустели под ногами сухие сорняки, скрежетали битый кирпич и стекло. Во всю грудь Николай вздохнул, только оказавшись на улице. Тут ярко горели фонари. И хоть район был знакомым, но уже чувствовалось, что ты не в прошлом, а в настоящем, и жизнь твоя сложилась так, как сложилась. Ехать к Пепсу не хотелось. Ну не станешь же ему рассказывать о парте под старой яблоней, о тете Дусе и мороженом по двадцать две копейки.

* * *

Копоть вышел в центр к тому самому бомбоубежищу, в котором теперь располагался фитнес-центр «Парадиз». До полуночи, когда обещался подъехать кореш, еще оставалось пару часов, которые Копоть и решил провести здесь в ожидании, благо лавочка стояла перед самым входом. Он сидел, курил, разглядывая прохожих, каждый раз пытался угадать, кто из них чем занимается по жизни. Умение для настоящего вора незаменимое. Ведь всегда с первого взгляда следует понять, кто перед тобой, что достойного может оказаться в его кармане или в квартире. Внешность часто обманчива. Вот, например, идет мужчина в строгом костюме, с кожаным портфелем, на ходу одной рукой набирает эсэмэску на экране навороченного айфона. Вроде бы состоятельный человек. Но его выдает обувь, жмет немного. Богатый человек никогда не позволит себе носить обувь не по размеру. Значит, и в карманах пусто. Фуфел, а не состоятельный господин. А вот молодой мужчина в потертых джинсах со старым, но стильным мобильником уже интереснее. В шлепанцах на босую ногу ходит. Но шлепанцы-то дорогие, из хорошей кожи, мягкие, почти не ношенные, и говорит в трубку культурно, правильно. Так можно говорить, только много книжек прочитав. Очень уж правильный у него русский язык, для этого надо несколько иностранных в совершенстве выучить. Ногти на ногах обработаны, при этом на педераста совсем не похож. Уж тут своему зоновскому чутью Николай мог довериться полностью.