Авторитет из детдома - [14]

Реаниматолог поплевал на сигарету и затушил окурок в жестянке из-под растворимого кофе. На площадку вышла медсестра в облегающем коротком халате.

– Александр Петрович, – обратилась она к реаниматологу. – Пациент в себя пришел.

– Наш? – тут же напрягся Пепс. – А ну пошли.

– Он не разговаривает. Только смотрит, – заступилась медсестра. – Не надо его беспокоить.

– Идем, идем, сестричка, – Пепс стал подталкивать медиков к двери с табличкой «РЕАНИМАЦИЯ».

– Я охрану вызову!

– Не надо охрану вызывать, – махнул рукой реаниматолог. – Только халаты пусть наденут.

Индус лежал на высокой кровати. К его носу тянулись прозрачные трубочки. Голову покрывали бинты, оставляя открытым одно лишь лицо. Восковые, словно обтянутые сморщенной пергаментной кожей, руки лежали поверх одеяла. Разрисованная зоновскими татуировками грудь – в датчиках. Над кроватью пульсировал неровной линией осциллограф.

Живыми у Индуса оставались только глаза. Они, блекло-синие, как выцветшее летнее небо, двигались, перебегали с реаниматолога на Пепса, с Пепса на Копотя.

Хранитель общака смотрел зло. Николай первым догадался, чего тот хочет.

– Он нас слышит? – спросил он у реаниматолога.

– Думаю, что да. Вот понимает ли? Вы понимаете меня? – молодой медик заглянул пациенту в глаза.

Взгляд стал еще более злым.

– Пепс. Скажи законному, кто я, – попросил Копоть.

– Это Колян, – кивнул Пепс на Копотя. – Мы завтра к тебе собирались с утреца. Да вот, раньше встретились. Кто тебя так?

Ясное дело, вопрос остался без ответа.

– Мне подойти? – спросил Николай. – Если «да», один раз моргните. Если «нет», то два.

Индус мигнул один раз. Копоть склонился над ним, заглянул в глаза.

– Теперь главное, чтобы общак ментам не достался. Он в доме? – прошептал он на самое ухо.

Индус словно сомневался, стоит ли доверять Копотю, затем тяжело задышал и успел один раз моргнуть, затем веки его судорожно закрылись.

– Я же говорила, что нельзя его беспокоить. Уходите отсюда, – возмутилась сестра.

– Все, что мог, – резюмировал реаниматолог.

Все трое вышли на площадку. Постояли, помолчали.

– Что ж сделаешь, жизнь, – проговорил Николай.

Внизу на ночной лестнице послышались шаги и голоса.

– Реанимация у нас на четвертом, товарищ майор. А доктор, который ему операцию делал, должен на месте быть. Вот у него и спросите.

– Менты, – заглянул через перила Копоть. – У вас тут другой выход есть? – спросил он у медика.

Тот отрицательно качнул головой.

– Только по этой лестнице.

– Не хочу с ними встречаться.

– Наверх поднимемся, – предложил Пепс, сунул реаниматологу деньги в карман халата. – Машину свою сам заправишь.

Сбросив халаты на подоконник, Пепс с Коляном поднялись на два марша выше, к двери, ведущей на чердак, присели, выглядывая через перила вниз. Вскоре внизу показались сорокалетний мужчина в костюме и медик-интерн.

– Старший оперуполномоченный Анкудов, – представился дознаватель реаниматологу, показывая удостоверение. – У вас в отделении находится пожилой мужчина с проломленной головой, которого доставили сегодня вечером?

– У меня.

– Можно задать несколько вопросов? Я тут в первую очередь для того, чтобы установить его личность.

– Проходите, пожалуйста, – чуть заметно покосившись наверх, предложил реаниматолог.

Николай и Пепс сбегали по лестнице.

– Ты что про этого следака Анкудова знаешь? – на ходу спрашивал Копоть.

– Если менты бывают порядочными, то это как раз тот случай. Честный мент, – пояснил Пепс.

– Его Павлом зовут?

– Да, – удивился Пепс. – Павел – это точно, и еще Игнатьевич, кажется. Ты пересекался с ним, что ли?

– Пришлось круто пересечься. Только давно это было, в детдоме еще. Потом как-нибудь расскажу, если придется. А теперь давай по-быстрому к дому Индуса. Он вроде как в частном секторе живет? Далеко отсюда?

– Рядом, если через парк идти. Можно и пешком прогуляться.

* * *

Пепс с Николаем, сами не подозревая об этом, прошли тем самым маршрутом, каким хранитель общака направлялся сегодня в свой последний путь. Пустынный парк, звездное небо над головами, редкие фонари.

– И у какой же это суки рука на старого вора поднялась? – недоумевал Пепс. – Может, случайно под замес попал? Или сам упал? Темно же тут, хоть глаз выколи, споткнуться не сложно.

– Ты уже как мент рассуждаешь, – скривился Копоть. – Мол, при падении с высоты роста ударился головой… С такими людьми, как Индус, случайностей не бывает.

– Тоже верно, – согласился Пепс.

– Единственное, что мы на сегодня знаем, и это сам Индус подтвердил, общак в доме спрятан.

Впереди уже виднелись ворота – выход из парка. Пепс поперся прямо в них, не останавливаясь. Копоть схватил его за шиворот и зашептал.

– Стой…

– Ты чего?

– Видишь, машина стоит, – Николай указал рукой на неприметные «Жигули», припаркованные под старым деревом.

– Да тут много тачек торчит, – не понял смысла предостережения Пепс.

– Это дом Индуса? – Копоть подозрительно щурился.

– Он самый. Единственный без стеклопакетов на всей улице. Старик правильный вор, старой закалки, ни в чем не шикует.

– А «Жигули» точно напротив дома стоят. Внутри двое, – добавил Копоть.

– Думаешь, наружная слежка? – стал догонять Пепс.

– Именно. Если бы внутри мужик с бабой сидели, я бы не удивился. Для любовников самое место и время в машине по быструхе перепихнуться. А чего тут посреди ночи двум мужикам делать? Даже не выпьешь, одному из них потом за рулем сидеть.