Автор тот же - [17]

— Так откуда деньги? — не унимался Вадим, не обращая внимания на переживания жены, а может, даже и пользуясь моментом.

— Я дала! — почти прошептала Лена.

— Что?!! — завопил Вадим.

— Тише, Машку разбудишь. Я дала. Часть из наших, часть взяла у твоих, часть у моих. Не волнуйся, я расписку с дочки взяла, — попыталась оправдаться Лена.

Вадим тупо уставился на жену. „Нет, этих баб никогда до конца не узнаешь!“ — думал адвокат, только что выигравший один из самых сложных процессов в своей жизни.

Когда Вадим через несколько дней рассказал Феликсу, как ему удалось загнать дело на доследование, где оно наверняка и умрет, заведующий хохотал от души. Потом вынул из стола конверт с микстом от райкомовского деятеля и, отдавая его Вадиму, сказал:

— С женой, Вадим, не забудьте поделиться. Ее часть здесь больше, чем ваша.

— Хорошо. — Вадим улыбнулся. — Кстати, Феликс Исаакович, я ведь должен вам тридцать процентов?

— Нет, — Феликс рассмеялся, — я в эти игры не играю. Кстати, слышал, что вы — тоже. Давайте сделаем так — вы оставляете себе тридцать процентов от этой суммы, — Феликс показал на конверт, — за привод клиента, а семьдесят отдаете жене, за работу!

Через полгода Феликс в очередной раз вызвал к себе и кабинет Вадима.

— Ну вот! Теперь мне за вас отдуваться!

— А что случилось? — удивился Вадим.

Ответ Феликса поверг Вадима в состояние шока. Опять обратился райкомовский деятель. И вновь по тому же самому делу. Только теперь обвиняемым стал внук Который сначала вину свою отрицал, а к концу расследования все признал. На сей раз партийный босс просил, чтобы защиту взял сам заведующий. Понятно, что внуку светил куда больший срок, чем могли бы дать деду.

Лене Вадим ничего рассказывать не стал. Все-таки мужчины должны беречь любимых женщин…

Старый Новый год

У Феликса случился микроинфаркт. Как всегда бывает в подобных случаях, информация о болезни заведующего моментально распространилась среди его подчиненных. Причем если первые, узнавшие от жены и дочери Феликса неприятную новость, передавали ее дальше в неискаженном виде, то следующие слово „микро“ уже не произносили. Инфаркт! Ну а что касается молодых адвокатов, до которых информация докатилась утром следующего дня, то их уже оповещали: Феликс при смерти и вряд ли выкарабкается.

Вадим не просто расстроился. Он запаниковал: Пусть шеф был и строг с ним, пусть, как казалось Вадиму, придирался, но Феликс, и это Вадим прекрасно понимал, учил его профессии. Конечно, совсем иначе, нежели Ирина Львовна — любовью, заботой, успокаивая и приободряя, когда он ошибался. Но зато очень конкретно, жестко, по-взрослому.

Однажды, в самом начале работы Вадима в консультации, Феликс сказал Осипову:

— Запомните, Вадим, если кто-то вас ругает, то как минимум неплохо к вам относится. Значит, вы ему небезразличны, если он тратит время и нервы, что сделать вас лучше. А вот тех, кто вас всегда хвалит, расточает вам комплименты, вечно улыбается, — опасайтесь. Либо это ваши враги, либо люди, которым до вас просто нет дела. Я хорошо отношусь и к вам — пока, и к вашему отцу. Так что „жизнь компотом не покажется“!

Так оно и сложилось. Вадим припомнил, что за прошедшие пять лет Феликс так ни разу его и не похвалил. Ну, может, сказал несколько раз: „Неплохо, очень неплохо“, однако тут же добавлял: „Но могли бы еще сделать то-то и то-то“.

Вообще, так часто бывает. Есть начальник, строгий и жесткий, его недолюбливают подчиненные, избегают, злословят на его счет. А случись что с ним, тут же понимают, что жить без него не могут, начинают доказывать друг другу, какой он был умный и справедливый, и презрительно кривиться по поводу нового, улыбчивого и приветливого шефа. Это частенько даже армейских старшин касается, а уж для гражданских боссов — рк и вовсе почти правило.

В десять утра Вадим позвонил Феликсу домой. Трубку взяла его жена и, к огромному удивлению Вадима, очень приветливо и, можно сказать, даже радостно отозвалась: „А! Доброе утро, Вадим! Доброе утро!“ „Ни фига себе — доброе! — подумал Осипов. — У нее муж при смерти, а она — „доброе утро!“. Но когда Анна Ивановна предложила соединить Вадима с Феликсом, стало ясно, что тот еще „не совсем умирает“. Что касается самого Феликса, он и вовсе пребывал прекрасном расположении духа. На вопрос: „Как вы и чувствуете, Феликс Исаакович“, — ответ „Не дождетесь!“ последовал моментально, да еще и в сопровождении радостного смеха. Позже Вадим не раз наблюдал, как люди, серьезно заболевшие или пострадавшие в автоаварии, от души веселились лишь оттого, что „проскочили“ более страшную болезнь, более тяжкие травмы. Да просто оттого, что вообще остались живы!

Через час Феликс сам перезвонил Осипову. Благо было это второго января, в выходной, и Вадим с Леной и Машкой сидели дома. Трескучий мороз на улице никак не манил на свежий воздух. Да и дел домашних накопилась тьма-тьмущая.

— Вадим, а вы не согласились бы навестить умирающего заведующего? — с некоей игривостью в голосе спросил Феликс.

— Умирающего — нет, а вас — да, — в тон ему ответил Вадим. — Только если заведусь.

— А вы еще на „Москвиче“ мучитесь? Да продайте вы этот „Набор „Умелые руки“. Слышали такое прозвище „Москвича“? — Феликс явно был настроен хохмить по любому поводу.