Автор любовных романов - девственница - [26]

— Что происходит? — спросила я тихим тоном.

— Ты дымишься.

— О, ну спасибо тебе (прим. ред. smoking с англ. также переводится — очень привлекательный, модный), — приняла я ее комплимент. — Но почему ты смотришь на меня таким странным взглядом.

— Нет, я имею в виду, ты дымишься.

— О чем ты говоришь?

— Каждый раз, когда ты двигаешься, из-под твоего платья вылетают клубы дыма.

— Клубы дыма? Ты под кайфом?

— Может, твоя вагина под кайфом? Потому что она что-то курит под твоим платьем.

— Дженни, ты сходишь с... — произнесла я; ее обвинение щелкнуло у меня в голове, когда Аттикус схватил меня за руку.

— Я люблю эту песню, пошли.

Он вытянул меня на танцпол со следом клубов из детской присыпки, следующей за нами. Он кружил меня по танцполу, танцевал джиттербаг, поднимал меня вверх и вниз и притягивал к себе. С каждым движением я могла видеть клубы детской присыпки, вырывающейся из-под моей юбки. Унижение пробежало по моим венам, и я скованно перемещалась по танцполу вместе с Аттикусом.

Отчаянно нуждаясь в помощи, я посмотрела на Дженни, она прижимала руку ко рту, с недоверием смотря на меня. Я знала, она убеждена, что моя вагина горит. От нее помощи не дождешься.

Спасибо Богу, Аттикус был полностью рассеянным, пока танцевал, но я не могла сказать того же обо всех остальных, когда свет упал на нас с Аттикусом, в момент, когда легкий дымок детской присыпки поднимался из-под моей юбки. Свет сделали это еще более очевидным.

Унижение пробиралось все глубже и глубже с каждым шагом, с каждым клубом присыпки из моих трусиков, и с каждым зудом, уменьшаемым детской присыпкой на маленькой дорожке из красного кирпича.

— Ты хорошая танцовщица, — произнес Аттикус, перекрикивая музыку, когда покрутил пальцем в воздухе в такт музыки. Он действительно был милым, я должна была это признать.

— Ты тоже, — сказала я комплимент в ответ.

— Здесь туманно, — добавил Аттикус, отгоняя облако детской присыпки из нашего пространства.

— Да, странно, — нервно рассмеялась я, стараясь игнорировать контакт глазами со всеми остальными, которые думали, что я коптила свиную корейку в моей вагине.

— Хочешь попробовать переворот? — спросил он, в то время как танцевал шаффл⁶ ногами и вращал моими бедрами, направляя мои руки.

Хочу ли я попробовать переворот? И рискнуть тем, чтобы вся детская присыпка, что была в моих трусиках, оказалась прямо на голове Аттикуса, да, никогда, черт побери.

— Может быть, не прямо сейчас.

Пока я не приведу в порядок свои трусики.

Я бросила взгляд в сторону уборной и заметила, что очередь исчезла, так что я могла позаботиться о своих личных женских делах, но моя единственная забота в том, если я снова скажу Аттикусу, что мне надо в уборную, он может подумать, что у меня какие-то проблемы с кишечником, или наркозависимость, и мне нужно принять свою дозу. Оба варианта были не лестными, так что я попытаюсь третий вариант: женскую телепатию.

Пока танцевала, я пыталась привлечь внимание Дженни, чтобы увидеть, сможет ли она почувствовать мою проблему, но впервые, с того момента, как я выбралась на танцпол, Дженни смылась, вероятно, чтобы пообжиматься с Дрю. Они были известны жестоким петтингом на людях; я была благодарна, что они отошли в сторону, вместо того, чтобы делать это перед всеми.

— Где ты научилась танцевать? — спросил Аттикус, когда покружил меня и снова притянул к себе. В минуту, когда его тело соединилось с моим, дымок детской присыпки накрыл нас, как проклятая морская волна, но вместо воды, это была моя — ненавижу говорить это, но — это была присыпка моей вагины.

— Колледж, — ответила я, стараясь вести себя нормально, даже если чувствовала пот, который начал спускаться вниз по моей спине от смущения.

— Я гадаю, курят ли тут люди, — произнес Аттикус, осматривая комнату. — Вау, мы, должно быть, хорошие партнеры, кажется, все смотрят на нас.

— Ну, ты хорошо ведешь, — похвалила я, даже если хотела сказать ему: «Нет, Аттикус, это кое-что в трусиках твоей партнерши, которые влияют на воздух».

Я продолжала наполнять воздух с каждым движением, что я совершала, и дошла до точки, где стала слишком зажатой, чтобы двигаться, и Аттикус заметил.

— Что-то не так?

Нуждаясь в том, чтобы позаботиться о ситуации, я ответила.

— Не думай, что у меня наркотическая зависимость или еще что, но мне снова надо в уборную; в прошлый раз очередь была длинной, и я на самом деле туда не попала. Клянусь, я не принимаю наркотики или еще что-то, хоть это так и выглядит, учитывая факт, что мне снова надо в уборную.

Я бессвязно болтала, и по взгляду на лице Аттикуса, я не хорошо справлялась, потому что видела в его глазах «Вау, эта девушка выглядит сумасшедшей» взгляд.

— Конечно, я встречу тебя в кабинке.

Потерпевшая поражение, но полная решимости, я ушла в уборную и быстро заперлась в кабинке. Я потянула вниз трусики, полностью сняла их и вытряхнула всю детскую присыпку, которую я так глупо насыпала туда, в унитаз. Присыпка летала по воздуху, заставляя меня бесконтрольно чихать.

После того как привела себя в порядок, я вытерла нос рукой и затем протерла туалетной бумагой свои женские части тела, чтобы избавиться от любого остатка присыпки. Теперь я буду зудящим зверем. Лучше зуд, чем девушка с дымком из вагины. Я снова надела трусики и покраснела. Помыла руки, так быстро, как было возможно, и практически побежала обратно в кабинку, где Дженни, Дрю и Аттикус ждали меня.