Автопортрет Буиёна - [2]

Буиён обрадовался.

— Ну что ж, ведь это исключительный случай, поэтому подойдёт и характеристика.

Художник тут же принялся читать, периодически поднимая на доктора взгляд, словно сверялся с оригиналом. А доктор достала ампулу и шприц.

— Буиён, пожалуйста, снимите штаны.

— С удовольствием…

Агент из ритуального бюро, тяжело дыша, поднимался по лестнице. Каждый шаг ему давался с трудом, словно приходилось переставлять гири. На кабинке лифта висел медный замок и табличка «обед». Если бы лифт просто не работал, например, сломался, агенту было бы легче осознавать своё затруднительное положение. Но к лифту был приставлен лифтёр, который с помощью лебёдки поднимал кабинку с пассажиром, к своему сожалению, поднимал безвозмездно по указанию сверху, возможно, из-за этого его обеденное время находилось в свободном плаванье. Чтобы не мучиться при подъёме агент надеялся лифтёру даже заплатить, но встретиться сегодня с живым подъёмного краном, агенту было не суждено.

Кое-как поднявшись на нужный этаж и оказавшись в полумраке, агент улыбнулся. Он продолжал улыбаться даже тогда, когда увидел, что кабинка лифта поползла вниз. Пособие по инвалидности, полученное по липовой справке, вот главная причина по которой агент еле ходил, принимая во внимания, что за ним могут следить.

Одиночество в темноте, когда ощущался в здоровом теле здоровый дух, погружало его в состоянии восторга.

Агент дёрнул колокольчик так, что тот чуть не сорвался.

— Можно?

Агент вошёл бесцеремонной походкой, но вовремя вспомнив про больные ноги, затруднил движения, вернувшись к обычному волочённому шагу.

— Нельзя!

После любви с доктором Буиён лежал под одеялом (вплотную к доктору) и пребывал в состоянии неги, надеясь на второй дружеский секс, поэтому присутствие чужого не приветствовалось.

— Буиён, я не могу уйти! Во-первых, у меня больные ноги, во-вторых, лифт не работает, в-третьих…

Услышав про больные ноги, доктор рефлекторно, возможно, чтобы оказать посильную помощь, приподнялась на локте; одеяло скользнуло вниз, обозначив край бесстыдного декольте.

— Доктор, вы? Вы здесь! Почему?!

Ритуальный агент вспыхнул: то ли от увиденного оголённого тела, то ли от возмущения, не исключено, что от ревности.

— Вы же знаете, Буиён мой пациент. Три раза в неделю я его колю. Кстати, Гулиён, почему вы сегодня не пришли в клинику? Для вас у меня есть новые мази.

— Три раза в неделю… М-м-м… Я больше к вам не приду. Вот. Вижу, какие вы уколы делаете Буиёну.

Гулиён неуклюже развернулся и, будто уставший лыжник, пошаркал к выходу. Неторопливо. Еле-еле.

Буиён машинально накинул халат, а доктору представился промежуток времени, чтобы укрыться за ширмой.

— Гулиён, подождите. Вы не можете просто так уйти. Мне же нужна определённость по поводу кладбища.

Высокая зарплата принуждала ритуального агента хорошо работать, тем более Буиён с лихвой оплатил услуги похоронного бюро, поэтому Гулиёну пришлось неповоротливо развернуться.

— Буиён, она ушла?

— Как видите, упорхнула через чёрный ход.

— У вас с ней серьёзно?

— Что именно?

— Ну, это…

Гулиён показал пальцем на измятую постель.

— Ну, нет. Это всего лишь мимолётное увлечение. Мы просто друзья. Потом вы же знаете, я смертельно болен.

— Первый раз об этом слышу.

— Странно. По-моему, весь город знает.

— Буиён, понимаете, я люблю её. Если бы не она, то я не стал бы притворяться инвалидом.

— Так вы не инвалид?!

— Нет. Я хотел быть к ней ближе. Только и всего.

— Гулиён, когда вы так ходите. Шарк, да шарк. На вас жалко смотреть.

— Что же мне делать?

— Всё честно ей рассказать. Или. На худой конец поменяйте болезнь.

— Вы думаете, она оценит?

— Думаю, да. Возьмите за основу сердечную недостаточность.

Гулиён схватился за сердце и чувственно вздохнул.

— Ах…

— Очень хорошо.

Из деревянного корпуса часов донеслись лязгающие звуки, будто карябали металлом о металл. Затем раздался бой. Створки часов со щелчком распахнулись; из глубины отверстия выскочила кукушка.

— Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку.

— Вот те раз. Год молчала. К чему бы это?

Гулиён в ответ сердечно улыбнулся.

Войдя в здание, нотариус, естественно, из нотариальной конторы устремился к лестнице; на пути стоял лифтёр.

— Зачем же пешком? Сделайте одолжение, пройдите в лифт.

Лифтёр показал искусный реверанс.

— Не волнуйтесь, мне не трудно подняться самому.

Нотариус взирал на происходящее свысока.

— Но, я вас прошу, сядьте!

Реверансы лифтёра смахивали на танец гопака.

— Ну, хорошо. Только, пожалуйста, скорее.

Сдрейфить нотариусу не давала кожаная папка, которую он трепетно удерживал в руке, потому что в ней хранилось завещание Буиёна.

— Сию минуту…

Лифтёр перевёл малое колесо зубчатой передачи лебёдки в положение «вира помалу».

Войдя в лифт, нотариус наткнулся на сидящую в полумраке полную женщину.

— Здесь какая-то женщина сидит. По-моему, она спит.

От высокомерного тона нотариуса лифтёра передёрнуло.

— Тише вы. Это, по всей видимости, докторша. Наверно, забыла выйти. Посмотрите, если есть сумочка с красным крестом, то это точно она. Есть?

Глаза нотариуса без резких скачков свыклись с полумраком.

— Красный крест вижу. Ещё какая-то одежда раскидана. А-а-а! Женщина почти нагая! Немедленно выпустите меня!