Автономное плавание - [6]

Татьяне досталось купе «сингл» – такое же, как и остальные, только ехать ей предстояло в одиночестве – «по должности положено». Девчонкам – два двухместных. А вот ребятам-айтишникам – соседнее, но уже трехместное, но это, как говорится, не страшно: парни молодые, в обиде не будут.

Усмехнувшись своему желанию вечно все контролировать и учитывать – «Кто сказал про контроль и учет?» – Татьяна достала из сумочки телефон.

Услышав знакомое «але», спросила:

– Мам? Как ты там?..

– А лекарство приняла?..

– Да, уже из поезда, как обещала…

– Хороший поезд, да одна…

– Теперь не знаю, когда позвоню…

– Ложись, спокойной ночи! Целую.

Дав отбой, тут же выбрала следующий номер.

– Олька! Привет, я уже в поезде. Нет, только тронулись. Не знаю, как с роумингом будет, так что на всякий случай – «в полночь у амбара».

«В полночь у амбара», то есть послезавтра на Ратушной площади, напротив знаменитых часов… и, разумеется, в шесть часов вечера… «после войны».

Она улыбнулась, представляя встречу со старой – еще со студенческих времен – подругой, и с некоторым удивлением подумала, что в «те времена» им и в голову бы не пришло, что для того, чтобы увидеться, придется тащиться за тридевять земель и три границы. Сама Татьяна, поездив чуток после замужества по провинциальным гарнизонам, в конце концов, вернулась в Москву, а ее соседку по общежитию Ольгу Ремизову судьба занесла в Питер, да так там и бросила.

Не сложилась у Ольки жизнь, и бывшая «восходящая звезда» советского биатлона превратилась в тихую полноватую женщину-библиотекаря. «Тихоня Оля…» Ну, где-то так и есть: тихая… интеллигентная… неприметная при всех ее немалых габаритах, она и сейчас не хотела ехать к сестре в Вену, не желая никому мешать, докучать, быть в тягость… Вот ведь как бывает, а знали бы все эти товарищи ученые, приходящие в библиотеку Академии наук, как стреляла в свое время Ольга Ремизова! Как летела на лыжах к огневому рубежу… Как, преодолевая закисление мышц, рвалась к финишу…

Предвкушение встречи оказалось ничуть не хуже самого события. Оно было окрашено в мягкие пастельные тона и переживалось как предвкушение праздника. Немного тихой грусти, несколько веселых воспоминаний, ожидание легкого – без «загрузов» – общения, потому что Ольга – это Ольга и есть….

Убрав было телефон, Татьяна достала его снова и, чуть посомневавшись, набрала еще один номер.

– Грейси? – сказала несколько удивленно и тут же перешла на английский: – Это Татьяна из Москвы, еду в Прагу, решила поздравить вас с Новым годом, а то неизвестно как со связью будет, да и роуминг дорогой… Да, если можно…

И услышав наконец сквозь шум падающей воды знакомое «Привет, Пятачок! Что случилось?», ответила:

– Ничего, еду в Прагу, встречусь там с Олькой, ты ведь будешь звонить на Новый год, а как со связью будет – неизвестно. Еще перепугаешься, вот и предупреждаю. Да, тебе тоже здоровья и счастья в личной жизни!

Татьяна улыбалась – настроение предпраздничного ожидания усилилось.

А минут через пять «соседи» зазвали на «стременную» – отметить отъезд коньячком или мартини по желанию, шампанское решили оставить на празднование завтрашнего «нерусского» Рождества. Выпив пару глотков коньяку – с мороза оно и хорошо, Татьяна пошла спать, попросив ребят сильно не шуметь, но те и сами долго сидеть не стали. Судя по долетавшим до нее звукам, приняли еще по одной, сходили в тамбур – покурить, проведали девчонок и довольно быстро угомонились – день был длинный и суетный… «Обычный» предотпускной день, когда надо «обрубать» стремительно вырастающие со всех сторон концы. Вот и вымотались. Вымоталась… Татьяна сама не заметила, как уснула. Впрочем, в поездах она, как ни странно, всегда спала хорошо, и даже более того – любила в них спать, в отличие от многих своих знакомых.

Майкл Мэтью Гринвуд, Лондон.

21 декабря 1935 года

За плотно зашторенными окнами, по-видимому, шел дождь. Возможно, скорей всего, но не обязательно… Хотя нет, все-таки дождь. Холодный зимний, если зима, холодный летний – если не зима. Но декабрь – это зима, не так ли, джентльмены?

– Как дела, Майкл? – вежливо кивнул в ответ на приветствие гладко выбритый молодой человек с зачесанными назад волосами.

– Благодарю вас, Рэндольф, – откликнулся Гринвуд, – жаловаться не на что.

– Как здоровье вашего отца, дорогой Рэндольф? – поинтересовался сэр Энтони, окутываясь сигарным дымом. – Надеюсь, марокканский климат идет ему на пользу?

– В последнем письме он писал, что чувствует себя великолепно, – вежливо подтвердил молодой джентльмен. – Касабланка очень красивый город, хотя, по его мнению, несколько шумный.

«Интересно, а может, и в Касабланке идет дождь?»

– Не забудьте передать ему мои наилучшие пожелания, – широко улыбнулся майор.

– Разумеется, сэр Энтони. Сразу, как только он вернется в Англию. Если вы не возражаете, джентльмены, я вас оставлю. – Рэндольф Черчилль встал, поклонился и, четко повернувшись через левое плечо, ушел по коридору.

Майор секунду смотрел ему вслед, потом коротко взглянул на Гринвуда и вернулся к своему чаю. Размешал ложечкой сахар в чашке – сначала против, а затем по часовой стрелке, и снова поднял взгляд на собеседника.