Автономное плавание - [23]

От ответа на этот, по-настоящему проклятый, вопрос зависело все остальное, как жизнь от кислорода. Но вот беда, ни один из трех друзей в отдельности, ни все вместе – путем, так сказать, мозгового штурма – ответа найти так и не смогли. И более того, никакой уверенности, что хотя бы одно из их предположений содержит в себе нечто большее, чем фантазию уставшего от напряжения мозга, – у «вселенцев» тоже не было. А в голову уже лезли новые вопросы. Как, например, можно помочь СССР, не превращая одновременно Сталина в еще худшего монстра, чем он был на самом деле? Впрочем, по поводу этого последнего утверждения у друзей моментально возникли разногласия.

В последнее время Матвеев был к Сталину индифферентен, поскольку положительные качества Иосифа Виссарионовича, которые Степан готов был за ним признать, почти компенсировали те отрицательные черты вождя, на которые профессор тоже глаз не закрывал. Однако не так обстояло дело с Ицковичем, который «ирода усатого» на дух не переносил, но соглашался, что в данных условиях другого столь же естественного и, главное, эффективного союзника у них нет и быть не может. Федорчук вождю как бы даже симпатизировал, но при этом опасался, что, резко усилившись, Сталин «наворотит» в стране и мире таких дел, что мало никому не покажется. С другой стороны, не к англичанам же идти?

Что характерно, ни Гитлер, ни Лаваль, как конфиденты не рассматривались вообще. Бурное обсуждение других, кроме Сталина, кандидатур, привело лишь к двум, безусловно согласованным решениям. Первое, если помогать, то не только СССР, но также, возможно, и Англии, и даже Америке, хотя и в гораздо меньших объемах, потому как их чрезмерное усиление тоже никому не выгодно. Во-вторых, открываться – то есть сообщать о себе правду – ни в коем случае нельзя, потому что, если даже поверят, то судьба новой «Железной маски» никого из друзей не прельщала.

Но не поверят, вот в чем дело. И это, пожалуй, три. Государства – инертные системы. Заставить их изменить политику – то же самое, что пытаться руками столкнуть с рельсов прущий вперед паровоз. Но тогда опять-таки ничего лучшего, чем податься в Чили, придумать невозможно. Таково, во всяком случае, оказалось решение, которое они ближе к вечеру все-таки приняли.

– Ладно, – согласился несколько даже охрипший от споров Федорчук. – Чили так Чили. Альенде, и все такое.

– Альенде, по-моему, где-то в Европе сейчас, – предположил Ицкович. – Послом. Или послом был поэт?

– Какой поэт? – Матвеев посмотрел на пустую бутылку и саркастически покачал головой.

– Не помню имени, – развел руками Олег. – Был у них… черт! А! Точно! Это Неруда был послом, только не помню где.

– Хрен с ним, – махнул рукой Федорчук. – Как договоримся?

– Мы с тобой встречаемся… – Степан взял листок с именами, перевернул и быстро записал адрес и дату встречи. – Устраивает? – спросил он, демонстрируя запись Виктору.

– Вполне.

– Сразу после этого езжай в… – Матвеев возвел глаза к потолку, но сделал над собой усилие и вернулся к бумажке, записав, куда именно следует отправиться Федорчуку.

– Значит, через две недели, – кивнул Федорчук. – А ты?

– Я? Я попытаюсь собрать приданое…

– Что, есть карбованцы? – усмехнулся Виктор.

– А то ж! – улыбнулся в ответ Степан. – И твердая валюта, и документы, и, может быть, кое-что из спецтехники умыкнуть удастся…

– И?..

– Ну, думаю, за неделю-другую управлюсь. А кстати, деньги-то у тебя есть, или…

– Нет, но будут! – твердо сказал Федорчук, и в глазах его мелькнуло нечто такое, от чего Матвеев даже поежился.

– Банк грабить собираешься? – заинтересовался Ицкович.

– Нет, – серьезно ответил Федорчук. – Сволочь одну. Резидента.

– Тоже дело, – кивнул, соглашаясь, Олег. – Помощь нужна?

– Не напрягайся, – отмахнулся Виктор. – Сам справлюсь.

– Ну, сам так сам, – пожал плечами Ицкович. – Мне тоже нужно время, чтобы вещички собрать. К концу февраля буду на месте.

– Где и как встречаемся? – спросил Матвеев.

– Вокзал? – предложил Федорчук.

– Главпочтамт? – высказал свое предложение Ицкович.

– В ГУМе у фонтана, – но ирония Степана оказалась не востребована.

– Ты по-испански читаешь? – вкрадчиво спросил Ицкович.

– Ну, разобрать несложный текст, я думаю…

– Тогда так, – Ицкович завладел листком и быстро записал свои предложения. – Это первый вариант, – сказал он, показывая друзьям текст. – Это второй. А это третий, резервный, если первые два не сработают.

– Идет, – кивнул, закончив чтение, Степан.

– Согласен! – теперь бумажкой завладел Федорчук и быстро написал на ней еще две строчки.

– А это еще зачем? – удивился Ицкович.

– А если что-нибудь не сложится и мы застрянем в Европе? Где я буду вас искать?

– О! – поднял вверх указательный палец Степан. – Мысль правильная. Мой официальный адрес и телефон, – сказал он, делая приписку с края листа. – Запомните?

– Тоже мне бином Ньютона! – ответил Виктор, а Олег вместо этого сделал свою приписку. – Мои координаты, – сказал он. – Запоминайте…

Олег Ицкович, Амстердам.

1 января 1936 года

Гости ушли. Олег еще раз измельчил пепел от сгоревшего листа бумаги, выбросил мусор, убрал со стола и, вернувшись к окну в гостиной, задумался. На улице уже было темно. Ночь не ночь, но зимний вечер, да еще и облачность низкая, и ощущение такое, что вот-вот пойдет дождь.