Автономка - [25]

– Разрешите?

– Заходи, Василий Иванович.

Подполковник Совкунов стоял рядом с Надеждой Павловной, своей женой, хорошо знающей старшего лейтенанта Арцыбашева, и незнакомым седовласым мужчиной, поглядывающим из-под очков с сильными линзами, отчего глаза казались неестественно большими, а взгляд властным. В нормальной обстановке старший лейтенант Арцыбашев не доверился бы человеку с таким взглядом.

– Прибыл по вашему приказанию.

– Расслабься. Уставные отношения отставить, – улыбнулся начальник штаба.

– Я расслаблен, товарищ подполковник.

– И отлично. Вот, с Надеждой Павловной ты знаком, познакомься с Владиленом Борисовичем. Они будут работать с тобой и попытаются помочь активизировать твою память. Мы сразу договорились, что в самом начале сеанса тебе поставят блокировку на все служебные разговоры. Следовательно, можешь не волноваться.

Василий Иванович шагнул вперед и протянул Владилену Борисовичу руку. Кисть у гипнотизера оказалась вялой и бессильной даже для гражданского человека. Наверное, слишком много силы уходило во взгляд, на развитие рук не оставалось. Это, впрочем, не смущало, поскольку Владилен Борисович и не собирался принимать участия в боевой схватке.

– Валерий Валерьевич… – У гипнотизера оказался чрезвычайно низкий и густой голос.

– Иду, – кивнул Совкунов и сразу направился к выходу, плотно, без звука прикрыв за собой дверь.

– Сюда, Василий Иванович, – показала Надежда Павловна на кресло, стоящее у стены небольшого по площади кабинета, и опустилась за письменный стол, спиной к наглухо зашторенному окну.

Арцыбашев послушно сел. Приглашенный специалист, однако, садиться на стул, стоящий напротив кресла, не спешил. Он встал по другую его сторону и положил руки на спинку, уже пристально глядя в глаза Арцыбашеву, но не требуя, чтобы тот смотрел на него. Просто смотрел, тяжело и властно, словно заранее готовил к выполнению своей воли. Должно быть, профессор не слишком хорошо понимал, с каким человеком ему предстоит работать. Так вести себя, осознавая свой авторитет и готовясь использовать его, можно только с инфантильными людьми, не имеющими той закалки, что получают во время службы офицеры спецназа ГРУ. И у Василия Ивановича сразу появилось сомнение в способности профессора Луковникова установить раппорт[7]. Слишком сильной волей располагал старший лейтенант, привыкнув противостоять любой попытке давления на себя. Это было уже в характере, это стало инстинктом, и внутреннее сопротивление работало на уровне подсознания.

– Располагайтесь удобнее, – скомандовал профессор. – Расслабьтесь… Расслабьтесь, вам говорят.

– Я расслабился… – сказал Василий Иванович, хорошо знающий, что такое расслабление, и чувствующий, что в самом деле сумел это сделать.

Однако Владилен Борисович в этих словах уже уловил волю старшего лейтенанта и стремление к сопротивлению. Он вообще, кажется, был чуток к чужим состояниям и все понимал.

– Внутренне расслабьтесь. Для того, чтобы не сопротивляться мне. И не возражайте… Даже мысленно не возражайте.

Но сказать это было проще, чем сделать. Без расслабления старшему лейтенанту легко можно было управлять собой и даже побеждать собственное подсознание. Но когда человек расслабляется и, грубо говоря, «выходит» из мира привычных ему ощущений, тогда подсознание набирает силу и управляет всем. А именно подсознание не позволяло принять мир чужих реакций и не позволяло совместить внутренние ощущения.

– Говорить будете только тогда, когда я задам вам вопрос. Без вопроса говорить не нужно. Тем более нельзя возражать. Заставляйте себя соглашаться. Мысленно себя убеждайте, это в ваших интересах. Так у нас все получится.

Владилен Борисович свое дело, несомненно, знал, и Василий сразу почувствовал это. Ничего не спрашивая, профессор уже понял внутреннее состояние старшего лейтенанта и помогал ему войти в другое состояние, соответствующее моменту. Причем помогал именно так, как следовало. Он знал, что волю сильного человека можно победить только внутренним усилием и никогда – давлением со стороны. И не стал применять этого давления, хотя раньше, как показалось Арцыбашеву, Луковников именно это и собирался сделать, придавливая его взглядом и взглядом же показывая преимущество собственной воли. А этого преимущества в действительности не было. И потому Владилен Борисович подсказал сразу, что старшему лейтенанту следует приложить и собственные усилия, чтобы удался раппорт.

Арцыбашев на несколько секунд прикрыл глаза, настраиваясь, и заставил свое внутреннее «Я» отказаться от сопротивления. И только после этого почувствовал, что в действительности расслабился. Почувствовал это и Владилен Борисович.

– Вот так. Это уже значительно лучше. Тестирование мы проводить не будем, чтобы не потерять нужное состояние, – профессор посмотрел на Надежду Павловну, – и начнем, пожалуй, сразу.

Он шагнул ближе к Василию Ивановичу, протянул руку, положил ладонь на голову и дважды мягко, без нажима, провел большим пальцем по лбу от края волос к переносице. Взгляд был по-прежнему тяжелым и давящим, но теперь уже старший лейтенант этому давлению не сопротивлялся. Более того, он сам начал входить в состояние гипнотического транса, вспоминая занятия по самогипнозу, и смотрел в эти глаза, как на маятник, отдавая себя на волю постороннему влиянию.