Автономка - [12]

Елизаров не заставил себя ждать и пояснил:

– У нас есть некоторые наработки по данному делу. Причем они были сделаны задолго до совершения убийства, и мы не предполагали, что дело так закончится. Впрочем, еще несколько месяцев назад мы предупреждали Ивана Васильевича о необходимости быть осторожным. Он обещал, однако…

– Я слушаю вас, – прервал старший лейтенант, стараясь быстрее перейти к делу и избежать обсуждения деталей убийства.

– Вы знаете, что была похищена сабля?

– Да.

– Это самый ценный предмет в доме?

– Самый ценный, – согласился Арцыбашев-младший. – Правда, следователи на этом не зациклились, несмотря на мое предупреждение о ее возрасте и ценности. Они похищение сабли видят только каким-то штрихом или отвлекающим моментом. Но я могу допустить, что это не так.

– А историю самой сабли знаете? – Голос подполковника звучал слегка нравоучительно – так умудренный опытом оперативник беседует с зеленым сосунком. Именно так все выглядело со стороны, и это несколько раздражало Арцыбашева.

– Знаю лишь отдельные моменты, что это булатный клинок хорасанского изготовления, очень древний. Ему около тысячи лет, может, немного больше. Первым его хозяином был какой-то хан, убитый в поединке французским графом во времена крестовых походов. Оружие, согласно правилам поединков, перешло к победителю. Потомки графа берегли саблю как реликвию, но на протяжении веков ее несколько раз пытались украсть. Причем кражи всегда пытались совершить жители Востока, где сабля и была изготовлена. В Россию она попала в 1815 году после взятия Парижа. Нового владельца после событий на Сенатской площади в 1825 году сослали в Сибирь на рудники, где он и сгинул. Сабля перешла к сыну, который сначала хотел ее продать, и хорошо, что в то время не приехали покупатели с Востока. В конце концов сын декабриста вынужден был отдать ее за многочисленные долги. Сабля несколько раз меняла хозяев и позже, пока не попала в руки моего прадеда. И тоже была захвачена в бою, в Гражданскую войну, у офицера из армии Деникина. Сабля многих интересовала: какие-то люди, рассказывал отец, долго искали ее. В конце концов нашли и желали выкупить как свою семейную реликвию. Первое предложение поступило к моему деду, но не из-за границы, а откуда-то с Кавказа. Но сабля была когда-то захвачена в бою и потом переходила из рук в руки чаще всего как военный трофей. Дед посчитал, что статус чужой реликвии сабля уже потеряла. Вернее, обрела новый статус, поскольку досталась очередному победителю. Сам он подозревал, что за реликвией еще что-то кроется – слишком уж велик был интерес и огромные суммы предлагались, – но не знал, что именно, и не смог узнать до своей смерти. Отец тоже не знал и пытался разобраться, но не успел.

– Да, это экспонат, за который многие музеи оружия и искусства не пожалели бы средств. Причем самые крупные музеи мира, не говоря уже о коллекционерах, которые с ума сходили от желания иметь эту саблю. Наверное, и самому Ивану Васильевичу многократно предлагали продать ее?

Подполковник ФСБ говорил бесстрастно. Его не слишком заинтересовала история перехода сабли из рук в руки. Его интересовало совсем другое.

– Много раз, – согласился Василий Иванович, не вникая в подробности, хотя собеседник наверняка именно подробности и хотел бы услышать. – Особенно в последние годы, когда у нас миллионеров развелось, как вшей. И такие желают иметь коллекции в дополнение к яхтам, футболистам и борзым собакам. Удивляет только, откуда у них информация появляется.

– Стоимость сабли знаете? – последовал следующий вопрос Михаила Афанасьевича.

– Не интересовался. Правда, слышал, что эта сабля из тех музейных экспонатов, которые невозможно оценить деньгами, отец говорил. Продажная стоимость, естественно, есть, но, помимо этого, существует еще и историческая, на несколько порядков выше. Я уже не говорю о том, что за росписью на клинке, возможно, имеется шифр, тогда цена может вырасти кратно.

– Вот именно. Такие экспонаты следует держать в сейфе под круглосуточной охраной, – с претензией к старшему лейтенанту сказал Михаил Афанасьевич.

– В квартире отца стояла сигнализация.

– Нет такой сигнализации, которую не мог бы отключить специалист, – сказал подполковник, словно сам был специалистом в этом вопросе.

– Согласен. Я сам демонстрировал это отцу, – почти равнодушно ответил старший лейтенант, – чтобы он лучше понимал.

– То есть вы отключали сигнализацию? – удивился подполковник Елизаров, как-то сразу теряя свой ореол крупного специалиста.

Арцыбашев-младший согласно и скромно кивнул.

– Полностью не отключал, потому что некоторые современные системы, если не знаешь pin-кода, полностью отключить невозможно даже при перебоях в подаче питания. На этот случай там специально ставится блок электролитов и аккумулятор. Я просто заблокировал систему на внутренний контур и вошел в квартиру. Открыть замок проще, чем отключить сигнализацию.

– И что сказал на это товарищ генерал? – еще раз удивился подполковник.

Старший лейтенант сделанным, кажется, совсем не гордился.

– Сказал, что не все бандиты имеют квалификацию военного разведчика. Мои действия, таким образом, не произвели на него большого впечатления. Впрочем, после этого он показал мне систему корректного отключения и выдал экземпляр ключей с брелоком-пультом.