Автомобильная леди - [7]

Алевтина Ивановна прикусила губу. Досадно, что такую реакцию со стороны Вячеслава Семёновича она просто не предвидела. Но даже очень запрограммированные люди порой непредсказуемы.

— Конечно, идите, — тряхнула головой директор.

Вячеслав Семёнович Кучеров был непробиваемым скептиком, он принципиально ни во что не верил, никаким лозунгам, оставался «человеком в себе». Круг его интересов был раз и навсегда очерчен: жена, ну ещё телевизор, и этот мир был непроницаемым для всех посторонних. Таких людей называли чёрными котами. Они мудры, опасно умны, все видят и все знают, но никогда ни во что не вмешиваются. На его столе дома лежит толстенная рукопись работы, которая никогда не будет закончена. Никому не дано понять его мысли, они все остались при нём, этим он и был опасен для Алевтины Ивановны.

Получил образование он в офицерском училище, отсюда его определённые принципы и устои. Потом был Московский университет. Но его диплом выпускника философского факультета оказался никому не нужен, и он остался учителем. В армии его карьера не сложилась, потому что там не любят «шибко умных», а здесь, потому, что нигде философы в штатах не предусмотрены. Жену свою он обожал, прощал её недалёкость, примитивность ума, но её чисто женские качества ценил выше женского ума, и это его устраивало. Любовь для него никогда не была пустым звуком. Внутренний мир его для других непостижим, именно поэтому неожиданностью было его желание идти вместе с Ириной Аркадьевной в милицию. Он милиции не верил, но в силу своих принципов не мог оставить женщину в таких обстоятельствах. Он поступил так в полном соответствии со своими убеждениями и воспитанием. Но этого никто не понял, даже Ирина Аркадьевна.

До милиции было недалеко, но Вячеслав Семёнович, не меняя холодного выражения лица, остановил такси: он не любил общественный транспорт. Вообще же снобизм Вячеслава Семёновича уже раздражал Ирину Аркадьевну: учителя на такси не ездят. И от возникшего отчуждения до отделения милиции они доехали молча.

Около милиции Вячеслав Семёнович сказал:

— Если мы встретим казённого дурака, наше дело обречено. Ваши предощущения здесь могут просто не понять. Они же не лягут в рамки опроса свидетеля. Эмоции не факт, но всё же попробуем!

Кучеров имел вполне сложившееся мнение о милиции и поэтому обращался к её услугам только в самых крайних случаях. Мальчишкой ему пришлось бегать от милиции, когда скитался в поездах, оставшись в войну без матери. Потом, найдя мать, он так и сохранил в душе на долгие годы враждебное отношение к их синей форме.

Одним словом, эти люди уважения у Вячеслава Семёновича не вызывали, и говорил он сейчас с дежурным с той долей отчуждения, которую считал единственно правильной в этой ситуации.

— У нас сложный случай и нам нужен человек, который сможет внимательно выслушать и понять.

Капитан Досметов мог бы ответить, что здесь не место для бесед, но уже вымотанный суточным дежурством, коротко спросил:

— Что у вас, граждане?

— Наш ученик ехал за рулём автомобиля, — заспешила Ирина Аркадьевна.

— Мы думаем, что наш ученик ехал за рулём автомобиля по городу, а это не та семья, где есть автомобиль. Мы, учителя… — солидно дополнил её Вячеслав Семёнович.

Вряд ли капитан Досметов усмотрел связь между заявлением четы об угоне машины и приходом учителей, он просто констатировал:

— Угон?…

— Мы этого окончательно утверждать не можем…

Досметов поморщился про себя. Не нравятся ему такие люди. Много говорят, трещат, как бедана. И чтобы быстрее решить дело, он отправил их тоже к Салакаеву.

Через две минуты учителя уже сидели в его кабинете. Володя порадовался, что отправил Потанина в комнату группы захвата пить чай, а то бы он сейчас только мешал своим волнением. Капитан слушал предельно внимательно. Интуиция подсказывала, что «здесь что-то есть», и хотя ему не терпелось выехать на трассу, но он ещё чего-то ждал, а главное, хотел понять, что его самого тревожит.

— Расскажите, откуда и куда вы направлялись? И вообще всё подробно. В каком направлении шла машина?

Манера говорить, думая при этом, сразу понравилась Салакаеву, и пока рассказывал Вячеслав Семёнович, он между делом успел подумать, что при иных обстоятельствах хорошо бы посидеть с этим человеком за чаем да поговорить. Но гораздо интереснее оказалось другое: и время, и приметы машины, и направление движения совпадали с показаниями Потанина. Салакаев поблагодарил учителей и поспешил с ними распрощаться. В комнате группы захвата прозвенел сигнал «всем на выход». По телефону-рации он передал ГАИ приметы Алика Алфёрова и его спутницы Зои Айшиной и поднялся из-за стола.

— Сергей Сергеевич, вы можете ехать с нами!

Через двадцать минут два вертолёта ГАИ уже патрулировали над городом для опознания «москвича-412», белого цвета, госзнак С 50–85 ТН. За рулём должен быть мальчик пятнадцати лет, с ним девочка четырнадцати лет. Возможно, едет один. При обнаружении предписывалось задержать любыми средствами: в салоне может находиться грудной ребёнок.

5

Света родилась в обстановке любви.

Она была поздним ребёнком. Отцу идёт уже пятый десяток, как там ни крути, да и маме уже тридцать с хвостиком. Многие родные и знакомые отговаривали Таню от таких поздних родов. Да и в женской консультации советовали не рисковать и освободиться от ребёнка.