Автокатастрофа - [35]

Мы шли с автостоянки к месту испытания. С поприветствовавшими нас учеными-исследователями Елена обсудила очередной проект норм министерства путей сообщения. На бетоне в два ряда были составлены поврежденные машины. В смятых корпусах сидели пластиковые манекены, их лица и грудные клетки расколоты в столкновениях, зоны повреждения отмечены разноцветным пятнами на черепах и животах. Елена разглядывала их через выбитые лобовые стекла, словно они были пациентами, за которыми она хотела бы ухаживать. Мы бродили среди прибывающих посетителей - почти все в опрятных костюмах и украшенных цветами шляпах, а Елена просовывала руку между осколков разбитых окон и ласкала пластиковые руки и головы.

Остаток дня прошел, подчиняясь логике сновидения. Освещенные ярким послеполуденным светом несколько сот зрителей были похожи на манекенов, выглядели не более реально, чем пластиковые фигуры, которые должны были играть роль водителя и пассажиров в лобовом столкновении седана с мотоциклом.

Чувство развоплощения, нереальности моих собственных мышц и костей усилилось, когда появился Воан. Механики закрепляли мотоцикл в механизме, который будет запущен по стальным рельсам в стоящий в семидесяти ярдах седан. Провода датчиков тянулись от обеих машин к фиксирующим приборам, закрепленным на длинных подмостках. Были подготовлены две кинокамеры - одна установлена возле дороги, с направленным на точку столкновения объективом, вторая смотрела вниз с подвесной рамы. Видеооборудование уже воспроизвело на небольшом экране кадры с механиками, устанавливающими датчики в двигателе машины, в которой сидели четыре манекена, представляющие семью: муж, жена и двое детей. К их головам, телам и ногам тянулись провода. На телах уже были отмечены предполагаемые травмы, на лицах и грудных клетках - сложные красные и фиолетовые геометрические формы. Механик в последний раз поправил водителя за рулем, располагая его руки в соответствующем положении. Руководитель научных исследований поприветствовал через систему громкоговорителей гостей этой экспериментальной катастрофы и шутливо представил тех, кто находился в машине:

– Чарли и Грета, представьте себе, что они решили проехаться с детьми, Шоном и Брид жит…

В дальнем конце площадки небольшая группа работников занималась подготовкой мотоцикла, защищая камеру, установленную в механизме катапульты, которая отправится в путешествие по рельсам. Посетители - работники министерства путей сообщения, инженер безопасности дорожного движения, специалисты-автодорожники и их жены - собрались у точки столкновения, словно болельщики на скачках.

Когда появился Воан, прошествовав со стороны автостоянки на своих длинных кривых ногах, все как-то с опаской оглянулись, чтобы посмотреть на эту фигуру в черной куртке, направляющуюся к мотоциклу. Мне самому показалось, что он готов оседлать эту машину и двинуть ее вниз по рельсам прямо на нас. Рубцы на его лбу и губах отблескивали, как лезвия сабель. Он постоял, глядя, как механики поднимают пластикового мотоциклиста - Элвиса - на сиденье, а затем направился к нам, поприветствовав жестом Елену Ремингтон и меня. Он оглядел посетителей несколько вызывающим взглядом. И снова меня удивило, как он сочетал в себе личную притягательность, полную замкнутость в своей панической вселенной и в то же время открытость для любого опыта во внешнем мире. Воан проталкивался через толпу посетителей. В правой руке он нес стопку рекламных проспектов и материалов лаборатории дорожных исследований. Он склонился над плечом. Я восстановил равновесие, непроизвольно схватив Воана за плечо, когда мотоцикл и его водитель пролетели над капотом машины и ударились в лобовое стекло, затем по крыше косо прогрохотала черная масса обломков, машину отнесло футов на десять назад, вдоль направляющих, где она и застыла, перевернувшись крышей на рельсы. Капот, лобовое стекло и крыша были смяты ударом. Члены семьи в кабине завалились друг на друга, обезглавленный торс женщины на переднем сиденье впечатался в растрескавшееся лобовое стекло.

Механики ободрительно помахали толпе и направились к мотоциклу, лежавшему на боку в пятидесяти ярдах от машины. Они поднимали части тела мотоциклиста, засовывая их себе под мышки. Осколки стекла, смешанные с обломками его лица и плеч, усыпали серебряным снегом траву вокруг испытательной машины - конфетти смерти.

К толпе снова обратился громкоговоритель. Я пытался следить за словами комментатора, но мой мозг отказывался расшифровывать звуки. Грубый, агрессивный импульс этой лабораторной катастрофы, крушение металла и стекла, продуманное разрушение дорогих и трудоемких артефактов совершенно опустошили мою голову.

Елена Ремингтон взяла меня за руку, поощрительно кивая, словно помогала ребенку преодолеть какую-то интеллектуальную трудность:

– Мы можем еще раз взглянуть на экране на все, что произошло. Они прокручивают пленку в замедленном темпе.

Толпа двигалась к столам на подмостках. Снова звучали голоса - гул облегчения. Я обернулся, ожидая, когда к нам присоединится Воан. Он стоял среди пустых сидений, его взгляд был все еще сосредоточен на разбитой машине. Под ремнем брюк темнело влажное пятно спермы. Игнорируя Елену Ремингтон, которая удалялась от нас со слабой улыбкой на губах, я глядел на Воана, не зная, что ему сказать. Столкнувшись с этим сочетанием расшибленных машин, расчлененных манекенов и неприкрытой сексуальности Воана, я неожиданно понял, что двигаюсь по дороге, которая проходит в моей черепной коробке и ведет в пределы весьма двусмысленного королевства. Воан отвернулся, и теперь я видел его мускулистую спину, сильные плечи, покачивающиеся под черной курткой.