Автобиография. Старая перечница - [14]

Выехали мы в 5.20. За руль села я, в это время ни на что другое я не была способна.

Правда, не обошлось без неприятностей. Начала я с того, что защемила в окошке машины руку Витека. На кой он ее выставил — не понимаю, при этом еще и бубнил, мол, неплохо бы окошко закрыть. Вот я и закрыла. Он в крик, но я-то откуда знала, что он руки в окошки сует. К тому же ничего особенного не случилось, не откромсала я ему руку, так, прищемила слегка.

Словом, мы тут же начали ссориться, но не из-за руки, а из-за маршрута. Я собиралась ехать, как всегда, через Щецин и пограничный переход в Любешине, дорога для меня привычная, в Копенгаген я всегда по ней езжу. А Витек уперся — через Костшин и по берлинской автостраде. Я уступила, хоть не выношу Познанское шоссе. До Костшина добрались без происшествий.

На границе нас ждал длиннющий хвост из легковых машин. В последние годы я от таких очередей поотвыкла, вот и проскочила вдоль всей вереницы до самого здания погранохраны — узнать, чего они это тут стоят и могу ли я проехать. Мне указали на забитую машинами соседнюю полосу. Проехать можно, только вон по той полосе, рядом. Не оставалось ничего другого, как втиснуться в просвет между стоящими в очереди машинами, зато в самом начале очереди.

Границу мы пересекли через десять минут.

Меня пропустили, а Витек ни словом не прокомментировал мое поведение на границе.

Сделал он это лишь тогда, когда мы уже мчались по Германии.

— Ну и что ты откаблучила на границе? — недовольно поинтересовался он. — Попыталась проскочить первой, влезла без очереди. Вот почему тебя и очередь не обсобачила, и погранцы пропустили?

Только тогда до меня дошло, что повела я себя некрасиво. На последний вопрос Витека я знала ответ. Но раз он позволил себе прибегнуть к такому стилю, я в долгу не осталась.

— Отстань! И поучись уму-разуму. Пойми, это граница, место само по себе тревожное. Люди послушно стоят в очереди, терпеливо ждут. И тут подъезжает некий хмырь, плюет и на очередь, и на погранцов, самым хамским образом втискивается в самое начало. Понимаешь? Холера знает, кто он. А может, у него есть такое право? Какой нормальный человек отважится устраивать на границе скандал и задираться с пограничниками? Вот все и подумали…

Витек признал мою правоту, подсчитал сэкономленное время, и у него получилось, что мы успеваем на более ранний паром в Ростоке, тот, что отходит в шестнадцать. И тут я опять возмутилась. Какой Росток, при чем тут Росток? Не желаю в Росток, привыкла всегда отправляться из Варнемюнде. Росток оставим в стороне, автострада нацелена на Варнемюнде и упирается в его пристань! Что он мне голову морочит с этим Ростоком?

До этого мы уговорились смениться за рулем на бензозаправке, но из-за Ростока забыли об уговоре. А тут еще, чуть мы пересекли границу, с полочки над контрольной панелью слетела моя зажигалка, солидная вещь в железном корпусе. Витек сам ее туда положил. Падая, она грохнулась прямо о его коленную чашечку. Бедняга взвыл. Закончив стонать, Витек имел глупость поинтересоваться вслух, какой еще физический ущерб я нанесу ему за время поездки. Сначала рука, потом нога…

Я всегда помнила о недобром часе и других предупреждала, чтобы не искушали судьбу. Уж теперь-то он точно начеку, этот недобрый час…

На бензозаправке я купила два шоколадных батончика, чего никогда не делала, и от одного даже свирепо откусила.

Мы поехали дальше и всю дорогу ссорились из-за маршрута. Теперь мое неудовольствие вызвал указатель на Ганновер. Почему-то мой племянник никак не мог понять, хотя я ему сто раз повторила, что Ганновер должен находиться западнее, а его сомнительный Росток восточнее, а если мы и дальше будем так ехать, то попадем в Путтгартен, описав огромную дугу. Когда же указатель с Ганновером от нас отцепился, я принялась ворчать по другому поводу, кстати и некстати поминая несчастный Росток.

Принялся накрапывать дождь. Очень неприятно в такой момент находиться на автостраде. Дождь еще не смыл пыль, но уже успел ее намочить, размыть, стало скользко. Я сбросила скорость до сотни. Хорошо еще, на автостраде не было толкотни. Одна машина передо мной, далеко позади маячит еще одна, по правой полосе едет автобус, собственно, вот и все.

Упрямо продолжая втолковывать Витеку, что его неумение разбираться в сторонах света до добра не доведет, я приближалась к указателю и уже понимала, что автобус, едущий по правой полосе, его заслонит. Впрочем, это было ясно с самого начала. Всегда, когда справа должен быть нужный указатель, его непременно заслонит автобус, грузовик или хоть трактор. Если человеку так уж необходим указатель, ему положено перестроиться в правый ряд и ползти с умеренной скоростью.

Мой личный рекорд тихоходности на трассе составлял километров восемьдесят в час. Медленнее я просто не умею ездить по скоростным дорогам.

Желая взглянуть на указатель, я вдавила газ, выжав сто десять, надеясь проскочить автобус и все-таки углядеть указатель. И тут передо мной вспыхнули стоп-сигналы.

Тормозит, гад! Мне тоже пришлось притормозить, мелькнула мысль — не обойти ли гада справа, увы, слишком узко, на велосипеде бы проскочила, на машине никак, успела лишь произнести одно-два из уместных в таком случае словечек и врубилась в его гузку левой фарой своего «Авенсиса». Витек уперся руками в приборную доску, размазав по ней початый шоколадный баточник.