Автобиография - [5]

Все, что я делал, я делал с великой с радостью!

Старцы не посылали меня на тяжелую работу, — вспоминал старец Порфирий. — Я только поливал сад и занимался рукоделием, вырезал по дереву. Да и не поучали меня. Первое время я лишь ходил с ними на службы. Ничего более.

По прошествии нескольких дней старец позвал меня, дал четки и сказал, чтобы каждую ночь я творил молитву: Господи Иисусе Христе, помилуй мя. Ничего более. Никакого поучения, никаких объяснений. Перед тем как дать мне четки, он сказал:

— Смотри, положи поклон, поцелуй мне руку, поцелуй крест на четках, чтобы я благословил тебя, дабы помог тебе Бог.

Так я научился молиться по четкам. Вне келий, то есть на работу за оградой келий, вначале старцы меня не посылали. Все работы, какие я делал, были только на келий. После я ходил в сад, копал, поливал, полол, делал все, что мог. Затем брался за рукоделие. После работы они ставили меня читать Псалтирь, а сами работали. Я все делал старательно и не хотел доставлять своим старцам никаких огорчений.

Меня заботило лишь то, как послужить им, как упокоить их во всем. Я делал все, что мне говорили. Соблюдал все в точности. Чтобы быть уверенным, я запоминал то, что мне говорили, и заучивал, как урок, держал это в уме и выполнял.

Например, моим рукоделием была резьба по дереву. Я внимательно смотрел, как делали это старцы, и вечером, когда ложился спать, в уме повторял «урок»: берем деревяшку, распиливаем ее и кладем в воду, чтобы она намокла. Потом вынимаем из воды и кладем сушить. Потом обтесываем топором, обрабатываем рубанком, зачищаем наждачной бумагой, берем рашпиль и обрабатываем им так… Потом берем морской камень, такой кристалл, который делает дерево глянцевым, его называли алмазным камнем. Затем делаем рисунок и так далее.

Весь процесс работы я обдумывал в уме, чтобы не забыть и о самых малых деталях, чтобы делать именно так, как они хотели. Я боялся ошибиться и огорчить их. Поэтому все, что они говорили мне, я заучивал наизусть. Они объясняли мне, зачем учиться рукоделию:

— Смотри, детка, учись рукоделию. Иначе не сможешь здесь остаться. Здесь тебе не монастырь, то есть не киновия, где большие сады, виноградники, много фруктов. Здесь нужно трудиться, чтобы купить себе сухари…

Они говорили это и учили меня рукоделию. Чтобы не огорчать их, я занимался рукоделием даже ночью, перед тем как лечь спать. Таким образом, угром я был готов к работе. Что бы я ни делал, делал с радостью. Я говорил:

— «Я стану монахом! — решил будущий старец Порфирий. — Чтобы этому научиться, нужно постичь суть монашства!».

Я был любознателен и хотел изучать углубленно и всесторонне каждую вещь, каждое дело. Я хотел выучиться всему. Не потому, что я думал, что стану проповедником и это мне пригодится, но по одной лишь любви Христовой. Я взял благословение у старца читать последование пострижения в монашество и за пятнадцать дней выучил его все наизусть.

Старцев моих я очень любил

Как я уже сказал, моими старцами были отец Пантелеймон и его брат отец Иоанникий. Я любил их, — вспоминал старец Порфирий, — хотя они были очень строгими. Тогда я этого не замечал. Поскольку любил их, я думал, что они не относятся ко мне строго. Я питал к ним великое уважение, благоговение и любовь. Благоговение мое было таким же, с каким я смотрел на икону Христа. С таким благоговейным трепетом.

Потому что после Бога были старцы. Они оба были священниками. Родом из Кардицы, высокогорного села. Как–то называлось это село? Достойно, чтобы это вспомнить… А — вспомнил! Это село Месениколас Кардицы. Оттуда было мое толстое шерстяное одеяло, под которым я спал до недавнего времени. Я был у старцев в полном послушании.

Послушание!

Как вам сказать, я знал, что это такое! Я предал себя послушанию с радостью, с любовью. Это полное послушание меня и спасло. За него Бог послал мне дар. Да, повторяю вам, я был в полном послушании у своих старцев. Послушание было не вынужденное, а с радостью и любовью. Я любил их истинно. И поскольку я любил их, эта любовь помогала мне чувствовать и понимать, чего хотели они.

Прежде чем они скажут, я уже знал, чего они хотели и как хотели, чтобы я это сделал, и так в каждом деле. Я бегал повсюду и делал то, что меня благословляли. Я посвятил им себя. Поэтому душа моя рядом с ними летала от радости. Я не помышлял ни о ком. Где родственники, где знакомые, где друзья, где весь мир? Жизнь моя была молитвой, радостью и послушанием моим старцам.

Мне достаточно было сказать всего один раз, чтобы я соблюдал их слово. Например, один раз старец сказал мне:

— Детка, мой руки и перед едой, и всякий раз, когда мы собираемся идти в церковь, потому что входим в святое место и должно быть все чистым. Мы оба священники, оба совершаем литургию. У нас должны быть чистыми руки. Однако чистота должна быть во всем.

Тогда я стал каждый раз мыть руки с мылом. Не нужно было говорить мне второй раз. Перед едой я мыл руки с мылом. По какой бы причине я ни собирался идти в церковь, мыл руки с мылом. При занятии рукоделием, если это была тонкая работа, я мыл их с мылом. Так я поступал во всем, не противодействуя внутренне. Заметьте, что у меня было два старца, и часто они требовали противоположных вещей.