Австро-Венгерская империя - [210]

Главная проблема Австро-Венгрии заключалась в том, что постимперская стадия в ее развитии чрезмерно затянулась. На протяжении полувека Габсбурги боялись сделать решающий шаг к замене дуализма полноценным федеративным устройством, к превращению постимперского конгломерата народов, объединенных государственно-правовыми рамками габсбургской монархии, в сообщество национальных государств, сильное своим единством в многообразии. Причиной этого был как консерватизм самой династии, так и чрезвычайная разнородность подвластных ей народов. Последняя создавала опасную иллюзию того, что народами менее развитыми в политическом, хозяйственном и культурном отношениях (таковыми до самого конца эпохи дуализма оставались, например, словаки, русины и трансильванские румыны) можно управлять с помощью народов, обладающих более развитой политической и правовой культурой (немцев, венгров и галицийских поляков). С теми же, кто находился «посередине», между двумя указанными категориями, как, например, чехи, сербы или хорваты, династия, похоже, и вовсе не знала что делать, ограничиваясь тактическими уступками и с разной степенью искусности применяя по отношению к ним политику кнута и пряника. Такое положение, конечно, не могло сохраняться вечно.

Крах монархии вплоть до Первой мировой войны не представлялся неизбежным, хотя предпосылки к нему существовали давно. Можно сказать, что распад Австро-Венгрии «был тенденцией, а не судьбой» (Fejto, 244). Однако после рокового шага, сделанного 28 июля 1914 г., тенденция стала стремительно превращаться в судьбу. Объявив войну Сербии, государство Габсбургов фактически совершило самоубийство. (Правда, не исключено, что «необъявление войны в тех условиях тоже могло оказаться самоубийственным.) С момента этого исторического суицида до окончательной гибели Австро-Венгрии прошло еще 4 года и 3 месяца — время, которое можно назвать периодом ее клинической смерти. Первые два военных года еще давали надежду на возвращение к жизни: положение на фронтах вплоть до Брусиловского прорыва не было для австро-венгерского оружия безнадежным, экономический кризис не приобрел катастрофических масштабов, а внутриполитическая ситуация оставалась относительно стабильной.

Судьба Австро-Венгрии была решена во второй половине 1916 — начале 1917 г., когда произошло сразу несколько роковых событий. Наступление русских войск в Галиции нанесло невосполнимый ущерб военной мощи монархии, после чего она окончательно превратилась из союзника Германии в ее слабого сателлита; правительству не удалось предотвратить резкое ухудшение экономической ситуации, что привело к росту социальной напряженности; наконец, приход к власти молодого императора Карла ознаменовался непродуманной и слишком радикальной либерализацией, которая дестабилизировала внутриполитическую обстановку в стране. После падения монархии в России и вступления в войну США мировой конфликт приобрел идеологический характер, а наметившийся военный и экономический перевес западных союзников покончил с надеждами на благоприятный для центральных держав исход войны. Возможность заключения сепаратного мира для Австро-Венгрии, попавшей в полную зависимость от Германии, отпала, и даже тот факт, что вплоть до лета 1918 г. Антанта не заявляла о намерении ликвидировать государство Габсбургов, на мой взгляд, ничего не меняет. Агония монархии началась не после глупого поступка О. Чернина, вытащившего на свет божий «аферу Сикстуса», а после смерти Франца Иосифа и созыва рейхсрата Карлом I.

Логика дальнейших событий была логикой революции, в ходе которой, с одной стороны, позиции монархического режима безнадежно ослабли, а с другой — требования политических сил, добивавшихся устранения этого режима, стали бескомпромиссно радикальными. Внутренние и внешние враги монархии в 1917—1918 гг. объединили усилия — не благодаря козням коварных масонов или иных заговорщиков, а в силу неблагоприятных для Австро-Венгрии обстоятельств, главным из которых стало подчиненное положение дунайской монархии по отношению к Германии. Покаянная поездка Карла I к германскому кайзеру в Спа, призванная загладить негативное впечатление от «аферы Сикстуса», обернулась заключением Waffenbund’a, покончившего с Австро-Венгрией как самостоятельным фактором европейской политики. Монархия, в 1914 г. начавшая войну во имя того, чтобы остаться великой державой, эту войну проиграла уже в 1917 г. — причем не Антанте, а своему германскому союзнику. «Политические события лета и осени 1918 года представляют собой не более чем отзвук трагедии, свершившейся ранее... Они не изменили конечного результата, который был предопределен» (Капп, II, 278-279).

Положение бессильного германского сателлита, в котором оказалась монархия, лишило австрийских немцев какой-либо заинтересованности в ее дальнейшем существовании: для них естественным решением теперь представлялось воссоединение с Германией. (Неудивительно, что даже христианские социалисты, традиционно лояльные Габсбургам, голосовали в ноябре 1918 г. за республику Немецкая Австрия, надеясь на ее скорое слияние с немецким