Австрийский моряк - [86]
Что до самого замка Келешвар, то он стал большим сюрпризом. Я ожидал, что дом детства Елизаветы окажется аккуратным зданием восемнадцатого века, окрашенным по шёнбрюннской моде в желтый цвет, как большая часть прочих замков, встречавшихся мне на просторах двуединой монархии. В любом случае, совершенно не похожим на то, что внезапно нависло над нами, примостившись на отроге скалы поверх деревьев. Это была самая настоящая, ничем не украшенная, подчеркнуто устрашающего вида средневековая крепость с башнями по углами и надвратной башней в центре обращенной к нам стены.
Наша визжащая телега поравнялась с ведущей к воротам насыпью и столкнулась с древним, весьма потрепанным экипажем, запряженным четверкой лошадей, едущим в противоположном направлении. То была семейная карета, только что отправленная встретить нас с поезда. Обе повозки вынуждены были остановиться, и на следующие четверть часа мы застряли, пока наш перепуганный возница пытался свести упирающихся волов на склон. В конце концов несколько поденщиков расцепили повозки и растолкали их разные стороны, а потом перенесли наш багаж на двор замка. При взгляде с близкого расстояния оказалось, что замок Келешвар сильно нуждается в ремонте: оконные стекла замызганы и в трещинах, целые секции кровли провалились, большой участок штукатурки осыпался, обнажив кирпичную кладку. Когда мы подходили к воротам, со стены поблизости отвалился большой кусок известки и с шумом рухнул в заросший крапивой ров, подняв облачко пыли. Никто, похоже, даже внимания не обратил на это происшествие.
Протиснувшись сквозь собравшуюся во дворе замка толпу дурно пахнущих и оборванных слуг, мы обнаружили коротышку, облаченного в брюки-гольф, норфолкский пиджак и стрельчатый воротник. Мужчина размахивал клюшкой для гольфа, примеряясь к мячу, установленному на воткнутом между камнями мостовой колышке. Заметив нас, он поправил монокль. Елизавета бросилась к нему, разразившись потоком приветствий на мадьярском, из которых я уловил весьма немногое. Потом повернулась ко мне и перешла на немецкий:
— Дядя Шандор, позволь представить тебе моего жениха, линиеншиффслейтенанта Отто Прохазку.
Дядя снова поправил монокль и холодно оглядел меня с головы до пят. Я протянул руку, но он ее не пожал, только проговорил по-немецки с сильным акцентом:
— Герр лейтенант, мы польщены вашим визитом.
Потом снова повернулся к Елизавете и возобновил беседу. Вскоре к нему присоединился высокий, крепкого сложения, несколько неопрятного вида мужчина лет тридцати, глядевший на меня с еще более открытой неприязнью, нежели граф.
Это, как я уже знал, был Миклош, старший сын графа. Пока мы знакомились, слуга принес из повозки чемоданы и поставил у моих ног. Я поблагодарил его той парой слов на венгерском, что знал, и попытался незаметно сунуть ему в руку пару крейцеров на манер чаевых. Слуга уставился на меня, как на каннибала, и с испугом на лице убежал. Граф это заметил и бросил на меня холодный взгляд.
— Герр лейтенант, вам следует помнить, что этим животным никогда нельзя показывать ни доброты, ни признательности, как обычным людям. Они этого никогда не поймут и не оценят.
С этими словами он поднял клюшку, размахнулся и ударил по мячу. Где-то на другой стороне двора зазвенело разбитое стекло.
После такого радушного приветствия мне показали мою комнату — тёмную и сырую каморку в угловой башне, с летучими мышами, гнездившимися в заросших паутиной углах, и огромной дубовой кроватью под расползающимся парчовым балдахином. Из прочей мебели там имелись только табурет, умывальник и сундук, похоже, сделанный из железнодорожных шпал. Тусклый свет проникал через единственную застеклённую бойницу, расположенную высоко в стене.
Повсюду воняло плесенью. Но когда у меня появилась возможность осмотреть остальную часть замка, я обнаружил, что не подвергся дискриминации — остальные комнаты оказались в таком же ужасном состоянии, если не хуже. Казалось, что когда часть крыши обваливалась, семейство просто покидало эти комнаты и перемещалось в другие. Многочисленная домашняя прислуга, как я мог заметить, спала по углам или под столами в огромной, похожей на пещеру кухне, чёрной от многолетней копоти и жира, но оборудованной современной чугунной плитой с тиснёной надписью "Лэдлоу и Ко. Килмарнок".
Ужин, состоявшийся в тот вечер, позволил мне поближе познакомиться с кланом Келешвай. Графиня, тётя Шари, оказалась весьма миловидной женщиной мадьярского типа — невысокая, стройная, надменная, с пронзительным взглядом. Но мне хватило пяти минут, чтобы понять — за этим внушительным фасадом скрывается разум полуидиотки. Говорила она только на венгерском, который я едва понимал, однако её глупость легко преодолевала языковый барьер. Не лучше обстояли дела и с остальными членами семьи — два сына, дочь, приёмная дочь и свита из пятнадцати кузенов, племянников, племянниц и иных прихлебателей неопределённого статуса. Мелкопоместные польские дворяне, родичи моей матери, всегда казались мне самыми бессмысленными созданиями на свете, однако в сравнении с провинциальной венгерской знатью они выглядели просто титанами интеллекта.
В этой книге, последней по времени написания, но первой по хронологии событий, юный кадет Морской Академии Отто Прохазка на паровом корвете Австро-Венгерской империи несет цивилизацию невежественным народам Африки и Океании.
Отто Прохазка, будущий герой № 27 империи Габсбургов, а пока капитан-лейтенант флота Австро-Венгерской империи, вроде бы обреченный умереть от скуки и артиллерийских учений на борту линкора мирного времени решает стать пилотом зарождающейся морской авиации, интересно и неожиданно проводит время, а также пытается предотвратить начало Первой мировой войны, хотя и безуспешно. События разворачиваются на территории современной Хорватии, Сербии, Аравии и Китая.Невероятно интересно написанная книга с отличным юмором, повествующая о малоизвестной нам теме – Австро-Венгерской империи.«Ретро техно-приключенческий триллер, нечто среднее между Томом Клэнси и Патриком О'Брайаном» «Лайбрери Джорнел».
В середине 1916 года Отто Прохазку отстраняют от командования подводной лодкой по подозрению в торпедировании немецкой субмарины и отправляют авиационным стрелком-наблюдателем на итальянский фронт. Учитывая несовершенство тогдашних самолетов и напряженность боевых действий в нелегкой для полетов гористой местности, где горы зачастую выше, чем максимальная высота полета аэроплана, и зенитки иногда стреляют сверху, эту «командировку» можно было смело приравнять к смертной казни. И действительно, только чудом нашему герою удалось несколько раз избежать гибели.Это, пожалуй, самая «военная» из книг серии, содержащая множество убедительных деталей о военных действиях на этом почти забытом фронте Первой мировой, а также о «детских» годах боевой авиации.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.