Австрийская экономическая теория и идеал свободы - [14]

2. Пролог. Экономическая теория 1920-х годов: взгляд из Вены

Этот прежде не публиковавшийся текст представляет собой одну из 5 лекций, прочитанных Хайеком в Чикагском университете в октябре 1963 г. Спонсором этого цикла лекций был фонд Чарльза Уолгрина (Charles O.Walgreen). Следует отметить, что Хайек намеревался переработать текст этой лекции для публикации, но не смог этого сделать. Здесь она воспроизводится в первоначальном виде. -- амер. изд.

------------------------------------------------------------------------------

Хотя мне кажется, что организаторы этой лекции ждали, что я пущусь в воспоминания, до сих пор я пытался избежать этого. Это опасная привычка, и непонятно, где кончить, когда обнаруживаешь, что для большей части аудитории то, о чем вспоминает лектор, есть вещи неизвестные и неинтересные. В прошлом я сам не очень-то любил этот жанр, и сейчас даже сожалею, что при моем первом посещении этой страны 40 лет назад не проявил достаточной интеллигентности и не выслушал старого биржевого брокера, который хотел рассказать мне о кризисе 1873 года. Хоть я и занимался тогда деловыми циклами, мне показалось скучным слушать его. Не очень ясно, почему бы вы должны оказаться более терпеливыми, чем я когда-то, тем более что из собственного опыта мне известно, что стоит лишь начать, и посыпятся всевозможные обрывки воспоминаний, бросающие свет скорее на суетность рассказчика, чем на предметы, представляющие общий интерес. С другой стороны, как исследователь истории экономической мысли я потратил немало сил, пытаясь воссоздать интеллектуальную атмосферу прежних дискуссий, мечтая при этом о том, чтобы участники этих дискуссий оставляли бы свидетельства о своих отношений с современниками, и чтобы это делалось в том возрасте, когда такие воспоминания еще относительно надежны. Теперь, стоя перед вами с намерением исполнить как раз эту задачу, я хорошо понимаю, почему большею частью люди избегают этого: я боюсь, что при этом человек почти неизбежно оказывается чрезмерно эгоцентричным, и если вам покажется, что я чрезмерно много говорю о собственном опыте, пожалуйста, не забывайте, что для меня это единственный способ рассказать и о других. Я не сомневаюсь, что если мне когда-либо случится готовить эти лекции для публикации, их придется сильно почистить. Но в данный момент это всего лишь попытка поговорить со старыми друзьями, так что придется дать себе свободу. Венский университет, когда я совсем молодым пришел туда в конце 1918 года прямо с войны, а особенно экономическое отделение факультета права, был на редкость оживленным местом. Хотя материальные условия жизни были чрезвычайно трудными, а политическая ситуация -- весьма неопределенной, поначалу это мало влияло на интеллектуальный уровень, сохранившийся с довоенного времени. Я не хочу здесь говорить о том, почему венский университет, который до 1860-х годов был ничем не примечательным заведением, с начала 1870-х годов стал одним из лучших университетов мира, который дал жизнь множеству всемирно известных научных школ в области философии и психологии, права и экономической теории, антропологии и лингвистики (если считать только школы, родственные нашей сегодняшней теме). Я не уверен, что в состоянии объяснить это явление, а, пожалуй, не верю и в то, что такого рода явления могут быть вполне объяснены. Достаточно отметить, что период интеллектуального расцвета в венском университете точнехонько совпал с победой политического либерализма в этой части света, и ненадолго пережил господство либеральной мысли.

Вполне возможно, что сразу после окончания Первой /мировой/ войны, несмотря на то, что ряд крупных фигур довоенного времени уже ушли, и, по крайней мере в первое время, факультету недоставало многих и многого, атмосфера интеллектуального творчества среди молодежи была даже более яркой, чем до войны. Возможно, это объясняется тем, что -- как и после Второй /мировой/ войны -- студенчество было более зрелым, а к тому же военный и первый послевоенный опыт породили острый интерес к социальным и политическим проблемам. Хотя некоторые из тех, кто постарше, стремились как можно быстрее кончить курс, у молодежи годы, потерянные на службу в армии, породили скорее необычное стремление полностью использовать возможности, к которым они так давно стремились.

В результате сцепления разных обстоятельств многие вопросы и проблемы, которые так горячо обсуждались в Вене в то время, только позднее оказались в центре внимания в западном мире, так что в ходе моих скитаний я нередко переживал чувство "я уже здесь бывал". [Хайек имеет в виду свое пребывание в Лондоне в 1930-х и 1940-х гг., где он занимал пост профессора экономической теории и статистики в Лондонской школе экономики, в Чикаго, где он с 1950 по 1962 гг. был профессором общественных и гуманитарных наук в Чикагском университете, и во Фрейбурге, Западная Германия, где он был с 1962 года профессором (позднее -- почетным профессором) Фрейбургского университета. -- амер. изд.] Темы наших дискуссий в значительной степени были предопределены близостью коммунистической революции -- в Будапеште, до которого было рукой подать, несколько месяцев господствовало коммунистическое правительство, в котором важную роль играли интеллектуальные лидеры марксизма, позднее нашедшие прибежище в Вене, а кроме того -- неожиданный академический престиж марксизма, быстрое распространение концепции, которую теперь принято называть идеей "государства благосостояния", а прежде всего -- опыт инфляции, равной которой не мог припомнить ни один житель Европы. Но и ряд чисто интеллектуальных течений, заполонивших позднее западный мир, уже набрали в то время силу в Вене. Я упомяну только психоанализ и возникновение традиции логического позитивизма, которая господствовала во всех философских дискуссиях.