Аврора - [141]

* * *

Арам начинает разузнавать об этих отпусках, которые берут себе люди с других планет. Все, кто живет где-нибудь еще в Солнечной системе, возвращаются на Землю на короткие периоды раз в несколько лет, словно это необходимо, чтобы достичь нормальной продолжительности жизни, которой и так почти все достигают. Ассоциация между возвращением на Землю и увеличением продолжительности жизни в космосе была необъяснимым статистическим феноменом, который никто не может испытать на себе, как не может и прожить две жизни параллельно, – поэтому и не факт, что непрерывная жизнь в космосе приводит к более скорой смерти. Просто в среднем те, кто не возвращается на Землю каждые пять-десять лет на период от нескольких месяцев до пары лет, умирают более молодыми, чем те, кто возвращается. Эти цифры оспариваются, но большинство исследований, которые, по мнению Арама, на самом деле весьма сильно подогнаны, сводятся к тому, что продолжительность жизни тех, кто устраивает себе отпуска, увеличивается примерно на двадцать-тридцать лет. Даже сейчас, когда некоторые живут до двух столетий, это довольно существенная разница. Она настолько велика, что большинство людей принимают то, что следует из статистики, и возвращаются на Землю по некому личному расписанию. Лучше не рисковать и довериться цифрам.

Изучая все это, Арам указывает на то, что истинный искусственный интеллект являет собой это актуарное долгосрочное исследование и ни один человек такого не определит. Конкретно этот ИИ привел убедительные аргументы. Слабые, сдержанные, убедительные – языковая шкала, по которой ученые оценивают имеющиеся свидетельства, не изменилась, как замечает Арам, и самая сильная степень по-прежнему сохраняет свое свойство – убеждать. Люди возвращаются, потому что их убеждают. Заставляет действительность. Заставляет жажда жизни.

Но есть и иное следствие, почти противоположное тому, что приносит отпуск, и почти столь же сильное, если не сильнее, – «земной шок». Люди возвращаются на Землю идеально здоровыми, а потом неожиданно от чего-то умирают. Выяснить причину иногда бывает очень тяжело, и это, разумеется, только усиливает страх перед данным синдромом. Резкий спад, «земной шок», терра-аллергия – по самим названиям видно, что обозначенный ими феномен слабо изучен и имеет неизвестное происхождение. Подобные названия выдают непонимание данных явлений – Большой взрыв, рак, резкий спад, любое заболевание с суффиксам «-ит» или «-пения» и т. д. Невежественных названий очень много.

Таким образом, вернувшиеся звездные путники не бывали в отпусках около ста пятидесяти лет, а сейчас, похоже, умирают от «земного шока». Даже если эти смерти объясняются индивидуальными причинами, все равно подозрительно, что они проявились так скоро после возвращения. Слабо верится, что это случилось бы на корабле, будь то в состоянии гибернации или нет. Все-таки что-то в этом было. Что-то, что им предстояло пережить либо от чего погибнуть.

Тем временем жизнь на этой огромной планете пугает Фрею до безумия, но что делать? Что делать? Она пребывает в полнейшем отчаянии.

Когда она проводит в таком состоянии около недели, к ней заходит Бадим и отвечает на ее «Так что нам делать?», будто с момента, как она задала этот вопрос, прошел всего миг.

– Мы идем на пляж! – радостно объявляет он.

* * *

– Что ты имеешь в виду? – с вызовом спрашивает Фрея.

Ведь никаких пляжей на Земле нет. В двадцать втором – двадцать третьем веках в результате необратимых процессов двадцать первого уровень моря поднялся на двадцать четыре метра, и пляжи по всей Земле тогда затопило. И как бы они с тех пор ни пытались охладить климат планеты, ничего не помогало значительно понизить уровень моря – для это требовались целые тысячи лет. Да, они теперь терраформируют Землю. Учитывая, какой урон был нанесен, избежать этого нельзя. Сейчас, в 2910 году, это называют проектом на пять тысяч лет. Некоторые говорят, это займет еще дольше. Может даже стать своеобразной гонкой с марсианами, шутят они.

Но пока с пляжами пришлось распрощаться, равно как и со многими знаменитыми островами прошлого, которые теперь оказались скрыты водой. Вместе с этими легендарными местами исчез целый мир, а с ним и целый образ жизни, существовавший еще со времени возникновения вида в Южной и Восточной Африке, где первые люди имели тесную связь с морем. Вся там влажная, песчаная, соленая, прекрасная пляжная жизнь – ее больше не было, как и, конечно, многого другого – животных, растений, рыб. Это была часть массового вымирания, которое они все еще стремились остановить, которого хотели избежать. Было потеряно столь многое, что уже не вернуть. Была потеряна радость сравнительно немногих, кому повезло жить на берегу, тех, кто рыскал по пляжам, рыбачил, катался на волнах и нежился на солнышке. Не такая уж великая потеря по сравнению со всем, что утрачено прежде, со всеми страданиями, голодом, смертями, вымираниями. Ведь и большинство видов млекопитающих исчезло.

И все равно такой образ жизни многие любили и помнили в картинах, песнях, историях – он был по-прежнему легендарен, по-прежнему был потерянной золотой эпохой, мерцающей на каком-то подсознательном уровне, в соленой крови и слезах, в длинных извилистых цепочках ДНК, все еще разливающейся повсюду внутри.