Аврора Флойд - [143]

Гримстон весьма скоро сладил с веревками и обыскал чемодан с одного конца до другого, даже испробовал каждый медный гвоздь, чтобы удостовериться, не был ли он вынут или переменен. Он считал возможным, чтобы две тысячи фунтов банковыми билетами были спрятаны под кожей чемодана.

Он уныло вздохнул, когда кончил свой осмотр, все уложил в чемодан по-прежнему, завязал веревки и с новым унылым вздохом вышел из комнаты Стива.

«Нехорошо, — думал он, — полосатого жилета нет между его вещами и деньги нигде не находятся. Желал бы я знать; достало ли у него смышлености, чтобы уничтожить жилет? На нем был красный шерстяной сегодня утром, а может быть, желтый полосатый был надет под низом».

Гримстон счистил пыль и паутину с своего платья, вымыл руки в горячей воде, которую старуха принесла ему в грязной деревянной чашке, а потом сел перед камином, задумчиво чистя зубы и нахмурив брови над маленькими серыми глазками.

«Я не люблю считать себя побежденным, — думал он, — я не люблю».

Он сомневался, даст ли ему позволения судья арестовать Стива в силу улики, находившейся у него — запачканной кровью пуговицы; а без позволения, он не мог обыскивать человека, которого он подозревал.

Он расспрашивал всех слуг в Меллишском Парке, но не успел открыть ничего, что набросило бы свет на поступки Стивена Гэргрэвиза в ночь убийства. Никто его не видел; никто не был на южной стороне леса в ту ночь. Один из конюхов проходил мимо северного коттеджа с большой дороги в конюшню около того времени, когда Аврора услыхала выстрел в лесу, и видел свет в нижнем окне; но это, разумеется, не доказывало ничего ни за, ни против.

«Если бы мы могли найти деньги на нем, — думал Гримстон, — это было бы сильное доказательство воровства; и если найдем у него жилет, у которого недостает этой пуговицы, и это было бы недурной уликою убийства; но нам надо крепко караулить приятеля, пока мы отыскиваем, что нам нужно, а то, чего доброго, он от нас улизнет в Ливерпуль, а потом из Англии».

Надо сказать правду, что мистер Джозеф Гримстон, может быть, действовал в этом деле не так добросовестно, как мог бы действовать, если бы любовь к справедливости, а не желание получить награду, была главным правилом его жизни. Он мог иметь большую помощь от донкэстерских констеблей, если бы захотел довериться им; но мистер Гримстон желал оставить свои сведения при себе до тех пор, пока они принесут ему золотые плоды в виде небольшой награды от правительства и очень большой от Джона Меллиша.

Сыщик знал, что донкэстерская полиция, сбитая с толку дубликатом того самого письма, которое возбудило внимание лондонской полиции, напала не на этот след, как и сам он сначала, и рад был оставить их в этом заблуждении.

«Нет, — думал он, — это критическая игра, но я буду играть ее один, или по крайней мере только с одним помощником Томом Чиверсом; а если выигрыш окажется на нашей стороне, он останется доволен десятифунтовым билетом».

Размышляя таким образом, мистер Гримстон ушел, наградив хозяйку за ее вежливость подарком, который показался старухе великолепным.

Он обманул ее относительно своих поисков, сказав, что он клерк стряпчего и послан своим хозяином отыскать припись к духовному завещанию, которая была спрятана где-то в этом доме одним стариком, который жил тут в 1783, и успел в разговоре выпытать у старухи — которая была порядочна болтлива — все, что она могла рассказать ему о Стиве.

Конечно, этого было немного. Мистер Гэргрэвиз никогда не разменивал банковских билетов — насколько ей было известно. Он платил за те немногие съестные припасы, какие он употреблял, но он не истрачивал даже одного шиллинга в день. Что касается банковых билетов, то невероятно, чтобы они у него были: он всегда жаловался, что он очень беден и что ему не надолго достанет того немногого, что он скопил из своего жалованья.

«Этот Гэргрэвиз порядочно хитер, хотя слывет простаком, — думал Гримстон, направляясь к той таверне, где он оставил Стива под бдительным взором мистера Тома Чиверса. «Я часто слыхал, что у этих полоумных более хитрости в мизинце, чем в целой голове другого, который поумнее его. Другой не устоял бы от искушения разменять один из этих билетов, или носил бы этот самый жилет, или улизнул бы на другой день после убийства, а наш Стив — нет! Он спрятал билеты, спрятал жилет и смеется исподтишка над теми, кому они нужны, и преспокойно попивает себе пиво».

Размышляя таким образом, сыщик отправился в ту таверну, где оставил мистера Стивена Гэргрэвиза. Он велел подать себе стакан грогу и пошел в залу, надеясь видеть Стива, все угрюмо сидящего над пивом, и под караулом по наружности равнодушных глаз мистера Чиверса. Но не тут-то было: зала была пуста; и осторожно осведомившись, мистер Гримстон узнал, что Стив с своим караульщиком ушли уже в час.

Мистеру Чиверсу было запрещено выпускать с глаз Стива при каких бы то ни было обстоятельствах, кроме только если Стив пойдет домой, где мистер Гримстон обыскивал его жилье, и тогда мистер Чиверс должен был опередить его и предупредить своего начальника. Куда бы ни пошел Стив Гэргрэвиз, мистер Томас Чиверс должен был следовать за ним; но более всего действовать таким образом, чтобы не возбудить подозрения в Стиве, что его подстерегают.