Рассказывая о партизанском движении в районе Седлеца,"Николай" случайно заметил, что недалеко от их деревни в августе упал подбитый советский самолет. Пилот, очевидно, выключил моторы и машина не сгорела, а упала на деревья, но удар был так силен, что самолет разбился. Один из членов экипажа, очевидно тяжело раненый, с перебитыми ногами, не желая попадать в руки врага, застрелился. Погибшие советские пилоты были похоронены партизанами. Останки самолета сожжены. По описанию очевидцев-поляков, погибшими явились наши пропавшие товарищи. Стало ясно, что партизаны обнаружили самолет Саркисова. Позже представители эскадрильи перенесли останки своих товарищей в Седлец и похоронили в братской могиле.
Допоздна крестьяне этой отдаленной деревушки беседовали с нами. Каждый зазывал к себе в дом, пытаясь угостить чем мог. Нашлись старые воины, участники еще первой мировой войны, они вспоминали солдатские песни, показывали нам георгиевские кресты и медали.
Утром провожать нас высыпала вся деревня и пока можно было различать с самолета, наши новые друзья махали шапками, платками, руками.
А ведь не произойди эта случайная встреча с крестьянами маленькой польской деревушки, нашедшими обломки самолета и тела советских, летчиков, экипаж Саркисова значился бы не вернувшимся с задания, пропавшим без вести со всеми вытекающими последствиями.
Особенно сложно и опасно было совершать ночные посадки в тылу врага на партизанские аэродромы-маленькие площадки, обозначенные лишь кострами. Зачастую эти посадочные площадки днем находились под огневым воздействием врага. Нужны были незаурядное мастерство и мужество для совершения подобных рейсов, а их было немало. Приходилось иногда тихоходным Ли-2 наносить и бомбовые удары. Это делалось в исключительных случаях, преимущественно с целью маскировки истинных задач самолетов по выброске десантных групп.
Запомнился случай, когда в районе Киева противником был очевидно схвачен при приземлении наш радист. Его радиограммы настораживали. Так, в одной из них сообщалось примерно следующее: "В отряде сложности с провиантом. У селян добывать его затруднительно". Выражения были явно не наши. Через некоторое время радист донес, что он все подготовил для приема группы разведчиков и давал место, сигналы и даты приема наших людей, что в еще большей степени усилило подозрения. Проверкой через параллельные каналы было установлено, что у сигнальных костров дежурят немцы. В порядке исключения один из экипажей 105 эскадрильи вылетел с бомбами и разгромил провокаторов, ожидавших группы наших разведчиков.
Эскадрилья, выполняя свои боевые задачи на фактически безоружных самолетах, несла потери, от которых не всегда могло спасти высокое мастерство героев-пилотов. Так рисует один из подобных эпизодов бывшая партизанка-радистка Семенова-Тара-севич Нина Николаевна:" В августе 1942 года после окончания школы радистов я была направлена командованием в тыл противника в составе разведгруппы. Нас было четверо:Ле-ля, Николай, Яша и я. Фамилий их я не знала. Мы летели в район Бреста, но долететь до назначенного пункта не удалось. Самолет резко тряхнуло и наш инструктор парашютно-десантной службы Борис/Борис Петров/ сказал, что самолет горит и мы находимся в районе Рославля. Инструктор открыл люк и помог нам выпрыгнуть, а сам остался в самолете. Борис погиб.
Парашют раскрылся. Это был мой первый прыжок и я не понимала , что со мной происходит. Николай прыгал после меня, но приземлился раньше. Жутко и больно было видеть, как горел самолет. Мы уже были на земле, а он высоко горел и рассыпался на части. Позже я узнала, что один из летчиков Асланикашвили остался жив. Он перешел линию фронта и прибыл в свою часть. Из всего экипажа в живых остался он один. В настоящее время в отставке, живет в Леселидзе."
Как Нина Тарасевич многие километры шла по тылам немцев прежде, чем встретила партизан и была переправлена на большую землю, может стать темой отдельного рассказа о подвиге девушки-патриотки.
105-я эскадрилья внесла весомый вклад в развертывание партизанского движения в тылу врага, в дело создания и ведения оперативной разведки. Ее боевая работа носила особый характер, вследствие чего при расформировании, после окончания Отечественной войны, не сохранились систематизированные записи выполнения особо интересных и сложных заданий. Для этого не имелось времени, да и вести подобные дневники запрещалось. А ведь подготовка и проведение полетов по обеспечению рейда Ковпака, работы Матеюка и других могли бы стать сюжетами самостоятельных рассказов о героях-летчиках этой замечательной эскадрильи.
После войны Штурман эскадрильи Яков Белов пытался опубликовать воспоминания о боевой работе Эскадрильи Особого Назначения, но оказалось, что выпустить книгу боевому летчику в наше время куда сложнее, чем было обеспечивать работу ряда партизанских соединений в тылу врага.
Много лет прошло с момента расформирования эскадрильи. Разлетелись друзья-пилоты по жизненным трассам. Многих уже нет. Но оставшиеся сохранили фронтовую дружбу, поддерживают связь друг с другом.
