Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции - [89]

В этот же вечер Дмитрий Павлович был вынужден уйти из театра, где публика собиралась устроить ему овацию. А на утро Юсупов, наплевав на приказ оставаться во дворце Александра Михайловича, перебрался к Дмитрию Павловичу.

«В час пополудни, во время обеда, адъютант его величества генерал Максимович вызвал великого князя к телефону.

Дмитрий вернулся взволнованный.

– Я арестован по приказу императрицы. У нее на то нет никаких прав. Арестовать меня может только император.

Меж тем доложили о приходе генерала Максимовича. Войдя, он сказал великому князю:

– Ее величество императрица просит ваше императорское высочество не покидать дворца.

– Что это значит? Что я арестован?

– Нет, не арестованы. Но дворец покидать не должны. Ее величество на это настаивает.

Громким голосом Дмитрий ответил:

– Значит, все-таки арестован. Передайте ее величеству, что я подчиняюсь ее воле»[413].

Александра Федоровна действительно нарушила закон – приказ на задержание великого князя мог отдать только император. «Есть описание, что эти два мальчика затевают еще нечто ужаснее», – объясняла свое императрица[414]. Она была недалека от истины. Не один Николай Михайлович считал, что устранение Распутина – это всего лишь полумера.

«Посещать нас позволено было только членам царской фамилии. Все же тайком мы принимали и прочих, – признается Юсупов. – Несколько офицеров пришли сказать нам, что их полки готовы нас защитить. Даже предложили Дмитрию поддержать политическое выступление. Иные из великих князей считали, что спасенье России – в перемене монарха. С помощью гвардейцев решили затеять ночью поход на Царское Село. Царя убедят отречься, царицу принять постриг, а царевича посадят на престол при регентстве великого князя Николая Николаевича. Дмитрий участвовал в убийстве Распутина, стало быть, пусть возглавит поход и продолжит дело спасения отечества. Лояльность Дмитрия заставила его отказаться от подобных предложений»[415].

Заговорщики не делали тайны из своих намерений. По крайней мере, о них было известно французскому послу. «Несколько великих князей, в числе которых мне называют трех сыновей великой княгини Марии Павловны: Кирилла, Бориса и Андрея, говорят ни больше, ни меньше, как о том, чтобы спасти царизм путем дворцового переворота, – пишет Палеолог в дневнике. – С помощью четырех гвардейских полков, преданность которых уже поколеблена, двинутся ночью на Царское Село; захватят царя и царицу; императору докажут необходимость отречься от престола; императрицу заточат в монастырь; затем объявят царем наследника Алексея под регентством великого князя Николая Николаевича.

Инициаторы этого плана полагают, что великого князя Дмитрия его участие в убийстве Распутина делает самым подходящим исполнителем, способным увлечь войска. Его двоюродные братья, Кирилл и Андрей Владимировичи, пришли к нему в его дворец на Невском проспекте и изо всех сил убеждали его “довести до конца дело народного спасения”. После долгой борьбы со своей совестью, Дмитрий Павлович в конце концов отказался “поднять руку на императора”; его последним словом было “я не нарушу своей присяги в верности”»[416].

Как видим, дневник посла в точности соответствует мемуарам Юсупова. И приоткрывает имена великих князей, замысливших «поход на Царское Село», – Кирилла, Бориса, Андрея. Но это не все. Большую активность в эти дни развил еще один член императорской фамилии – князь императорской крови Гавриил Константинович, сын великого князя Константина Константиновича (поэта К. Р.) и приятель Дмитрия Павловича. Он навестил Дмитрия еще раньше Владимировичей. А вскоре до него дошел слух, что «приверженцы Распутина собираются убить великого князя». Такие слухи действительно ходили.

Князь крови не на шутку перепугался. «Я, очень взволнованный, полетел во дворец великой княгини Марии Павловны, у которой завтракал великий князь Андрей Владимирович. Вызвал его вниз, в переднюю, и мы решили, что он, Кирилл Владимирович и я поедем к Дмитрию. Это было 19 декабря. На подъезде у Дмитрия стоял часовой. В кабинете у Дмитрия мы застали Феликса Юсупова, который переехал к нему. Дмитрий был взволнован, а Феликс совершенно спокоен. Мне кажется, что Дмитрию поставили часового не только потому, что он был арестован, но также и для того, чтобы его охранять. Дмитрий опять отрицал свое участие в убийстве, но проговаривался. Юсупов же был непроницаем, как стена. После нас приехал великий князь Николай Михайлович. Он был очень возбужден»[417].

Итак, Александровичи (Кирилл, Борис, Андрей, Дмитрий), Константиновичи (Гавриил), Михайловичи (Бимбо) и Николай Николаевич как кандидат в регенты. Все четыре ветви дома Романовых «в сборе».

Великих князей возмущал не только арест Дмитрия Павловича, но даже тот факт, что из-за убийства «какого-то мужика» началось следствие. Протопопов уверяет, что «шайка, убившая Распутина, не кончила своего дела и хочет убить и других лиц повыше, – пишет Андрей Владимирович. – Ежели эта точка зрения восторжествует, то можно ожидать суда над Дмитрием, а это значит бунт открытый. И подымать в такое время! Война, враг и мы такой бранью заняты. Как не стыдно было подымать шум из-за убийства такого грязного негодяя»