Август. Первый император Рима - [9]

Эта речь произвела эффект разорвавшейся бомбы. С перевесом в один голос собрание высказалось против отмены назначений. У многих были на то причины. Например, Цезарь никогда не заботился о законах, ограничивавших возраст кандидата на какую-либо должность, и он сделал множество назначений, основываясь на квалификации людей без различия возраста. Сам Долабелла был одним из них, и он вдруг понял, в каком оказался положении. Теперь он уже не хотел быть одним из заговорщиков, которым накануне себя провозгласил, и выступил против того, чтобы объявлять Цезаря тираном, и обращался к убийцам Цезаря теперь уже как к преступникам. Рьяные противники Цезаря, разумеется, настаивали на том, что такая отмена назначений ни на что не повлияет и они вновь будут должным образом избраны народным собранием, однако более опытные сенаторы сомневались, что собрание вновь одобрит некоторые назначения. Пока в сенате спорили, Антоний и Лепид покинули заседание.

Между тем на улице собралась толпа, которая стала требовать присутствия консула. При его появлении кто-то крикнул: «А что будет с тобой?» Очень медленно Антоний стал расстегивать свою тунику и обнажил под ней кольчугу. Это вызвало взрывы смеха. Раздались крики, призывавшие наказать убийц Цезаря, были и крики, взывавшие к примирению сторон, которых было довольно много.

«Мы все стремимся к миру, — произнес Антоний, обращаясь к последним. — Его легче достичь, если убийство Цезаря не станет служить подтверждением того, насколько ненадежны могут быть раздаваемые обещания. — И, повернувшись к жаждущим отмщения, он сказал: — Очевидно, вы верны клятвам и обещаниям, вами данным. Я был бы на вашей стороне, если бы не был консулом, который прежде всего должен заботиться об общественном благе, а не защищать то, что правильно в теории. Так же думают и собравшиеся там, — продолжал он, указывая на сенат. — Без сомнения, Цезарь думал так же, когда он ради общего блага простил и отнесся дружелюбно к людям, которые при первой же возможности его убили».

Речь была весьма хитрой и обтекаемой. Лепид, обращаясь к стоявшим с ним рядом, гнул ту же линию. Когда после некоторого перерыва они вернулись в сенат, толпа явно полевела под влиянием таких споров. Долабелла все еще взывал к отцам-сенаторам, когда консул занял свое место. Антоний не без удовольствия наблюдал за происходящим и в должное время поднялся для произнесения речи. Теперь он стал излагать собравшимся истинные причины, по которым нельзя аннулировать распоряжения Цезаря. Они были направлены на пользу государства, отозвать их было бы несправедливо по отношению к римскому содружеству, многие из постановлений и контрактов нельзя расторгнуть в одностороннем порядке; один хороший пример тому, напомнил он слушателям, множество воинов-ветеранов по всей Италии, которые сейчас ждут исполнения обещаний по поводу раздачи земли. Рискнут ли они отказать этим людям, опытным воинам, только потому, что Цезарь в конституционном смысле чисто технически был узурпатором? Прошлой ночью они были свидетелями случившегося — на такие действия могут пойти и отставные солдаты. Перед лицом всего этого осмелятся ли они пройти через обычный ритуал проклятия тирана? Он торжественно предостерег сенаторов против последствий их предубежденности в отношении Цезаря и закончил формальной процедурой голосования за сохранение указов и намерений Цезаря, после которой в знак доброй воли объявил, что дело об убийцах Цезаря останется без разбирательства ради их семей и друзей.

Это его предложение было принято и проведено сенатом — хотя и несколько растерянным — как наиболее предпочтительное для государства. Сторонники заговорщиков считали, что это решение было принято исходя из принципов целесообразности, а не с точки зрения абстрактного права. Антоний не собирался с ними спорить. Он согласился гарантировать им эту поправку, поскольку выиграл в главном — в ратификации указов Цезаря.

Затем представители от воинов-ветеранов потребовали декрета, ясно подтверждавшего их права на получение земли. Антоний согласился, провел соответствующее постановление и проследил, чтобы сенат проголосовал. Затем все поднялись с мест, и все выглядело так, словно заседание этого критического дня закончилось.

Завещание Цезаря. Официальные публичные похороны.

Еще до того, как разошлись сенаторы, случился любопытный и неприятный эпизод. Небольшая толпа сенаторов окружила Луция Пизона, душеприказчика Цезаря, они убеждали его, что не стоит публично оглашать завещание Цезаря и устраивать общественные похороны ввиду опасности народных выступлений. Ни один из Пизонов не любил грубого обращения, и Луций не был исключением. Когда толпа сенаторов увидела, что он никак не реагирует на их требования, они пригрозили привлечь его к суду за обладание средствами, которые должны пойти в государственную казну, то есть они фактически утверждали, что средства Цезаря были получены незаконным путем за счет государства. Они ожидали, что Луций Пизон испугается, однако он потребовал возобновления сессии.

Что и было сделано. Когда сенаторы расселись по местам, Пизон доложил, как только что его пытались запугать. Он сказал, что все эти люди, которые столь гордились убийством тирана, — сами мелкие тираны и что они дошли до того, чтобы запретить ему организовать похороны великого понтифика, пригрозив при этом и настаивая, чтобы он не обнародовал его завещание, грязно намекая на то, что деньги украдены из народной казны. Очевидно, продолжал Пизон, эти люди согласны ратифицировать законность деятельности Цезаря, когда это касается их лично, но не готовы подтвердить ее правомерность, когда дело касается самого Пизона. Он оставил вопрос о похоронах Цезаря на усмотрение сената, заявив напоследок, что оглашение его завещания было доверено ему и от этого он никогда не отступится, если кто-нибудь не убьет и его тоже.