Август Бебель - [18]

Таковы были выводы, к которым пришел Владимир Ильич Ленин и которые явились результатом блестящего знания им материалистической диалектики, овладения теоретическим наследием Маркса и Энгельса и творческого применения его к новым условиям классовой борьбы.

Для Бебеля, являвшегося подлинным марксистом, единственной альтернативой капиталистическому обществу был социализм, к которому приведут лишь упорная классовая борьба и пролетарская революция. Однако Бебель находился в плену условий и форм борьбы партии в период домонополистического капитализма, поэтому он не понял, что новая стадия капитализма требует иной партии рабочего класса: партии нового типа, характерными чертами которой являются демократический централизм, пролетарская дисциплина, теоретическая и в равной мере идеологическая чистота, сплоченность. Вместе с тем именно Бебель, так же как Пауль Зингер и Роза Люксембург, своевременно заметил и объяснил конкретные черты новой, империалистической стадии капитализма – такие, как концентрация и централизация капитала и неистовое стремление империализма к экспансии.

Однако у него еще не было ясного представления об империализме в целом, а это привело к тому, что в начале нового века Бебель допустил ряд ошибок, особенно в тактических вопросах. Но всегда это были, как подчеркивал В.И. Ленин, «ошибки человека, – с которым мы идем одним путем и которые исправимы только на этом, марксистском, социал-демократическом пути»[76]. До конца своих дней Бебель оставался революционным пролетарским вождем, безгранично преданным рабочему классу и марксизму.

Четкая классовая пролетарская позиция Бебеля позволила ему в период наступления империализма дать решительный отпор ревизионистам и со всей силой своего авторитета заклеймить их как раскольников единой революционной партии рабочего класса. С предводителем ревизионистов Эдуардом Бернштейном Бебель долгие годы был связан узами дружбы. Однако для него не существовало компромиссов, если дело касалось идейных основ партии. Под предлогом якобы жизненной необходимости «ревизии» марксизма ревизионисты пытались выкинуть его за борт, обезоружив тем самым рабочий класс.

Эту антимарксистскую, буржуазную сущность ревизионизма Бебель подверг беспощадной критике уже в 1899 году на съезде партии в Ганновере, где им был прочитан основной доклад, длившийся шесть часов. Возражая ревизионистам, заявлявшим о возможности с помощью мелкобуржуазной реформистской политики «мирного врастания в социализм», Бебель говорил: «Мы противостоим буржуазным партиям, как партия революционная, поскольку мы стремимся вместо существующего государственного и общественного строя установить строй принципиально иной, социалистический, несовместимый с буржуазным… Мы должны прежде всего исходить также из того, что преобразование буржуазного общества – это дело только рабочего класса…»[77]

Подавляющее большинство делегатов одобрительно встретило эти слова Бебеля. Но несмотря на почти единодушное осуждение ревизионистов, они не были разбиты. Это объяснялось тем, что Бебель и его марксистские соратники не понимали закономерности связи империализма и ревизионизма и – как следствие этого – не проявили необходимой последовательности и не потребовали исключения ревизионистов из партии. В результате ревизионисты, несмотря на идеологическое поражение на последующих партийных съездах, смогли продолжать внутри партии свою губительную, враждебную ей работу.

Кульминацией борьбы Бебеля против ревизионизма явился партийный съезд в Дрездене в 1903 году. «Я не просто лаю, я и кусаюсь!»[78] – заявил Бебель Карлу Каутскому, с которым он дружил, но слабые, беззубые выступления которого против ревизионизма не нравились Бебелю. В своем пламенном, страстном и вместе с тем строго научном выступлении на Дрезденском съезде Бебель подверг ревизионистов беспощадной критике за их «стремление сблизиться с буржуазным обществом», за «попытку скрыть… противоречия между пролетариатом и буржуазным обществом»[79]. Затем под бурные аплодисменты присутствующих он произнес слова, прозвучавшие как итог всей его жизни бойца: «И пока я могу дышать, писать и говорить, ничего не изменится. Я навсегда останусь смертельным врагом этого буржуазного общества и этого государственного строя и буду стремиться подорвать условия их существования, а если смогу, полностью их уничтожить»[80].

Непоколебимая стойкость Бебеля опиралась на незыблемую веру в творческие силы рабочего класса. Поэтому он был глубоко возмущен высокомерным и презрительным отношением к массам, которое проявляли тогда – впрочем, не только тогда! – ревизионисты. С чувством глубокой уверенности в своей правоте он, обращаясь к ревизионистам, заявил: «Что, собственно, знаете вы о том, какая интеллигенция на нашей стороне, если на нашей стороне массы?.. что, собственно, знаете вы об интеллигенции в массах?.. Каждое великое народное движение выдвигало в нужный момент настоящих людей. И если было когда-либо в мире великое… движение, которое рождало настоящих мужчин, а также женщин, то это – социал-демократическое движение. И если бы завтра в силу каких-либо обстоятельств мы могли сместить наших противников с занимаемых ими постов… то, будьте спокойны, мы знали бы, как нам следует поступить…»