Аватара - [74]

После таких событий уснуть никто не мог. Все собрались в одном из шатров, и Су рассказал о разговоре со своим бывшим сослуживцем Шу, пока ожидали стреколеты. Шу говорил откровенно, ничего не утаивая. Он понимал, что никогда больше не сможет вернуться в Муссатанг, где его либо убьют заговорщики, либо казнит король.

По словам Шу, король давно уже вызывал недовольство у большинства высших сановников страны, поскольку полностью перестал с ними считаться. Созрел заговор. Возглавил его Ку Разумный. Часть заговорщиков арестовали, но произошло это чисто случайно, и ядро заговора уцелело. Короля решено было арестовать во время его поездки по стране, когда охрана Его Неповторимости будет поручена не только королевским телохранителям, но и местным воинским подразделениям. Потом намечалось — вещь неслыханная! — всенародно судить Муссу Сегодняшнего-Неповторимого. Короля собирались обвинить в ненужной жестокости и в вопиющей несправедливости. А чтобы обвинение было обоснованным, решили предварительно специально организовать другой открытый политический процесс против ряда известных и ни в чем не повинных бобанов, а также тех, кого вкупе с Лалой, Полем, Раймоном и Су хотели обвинить в шпионаже в пользу Друссии и в измене родине. Приговор — в таких случаях его подписывал лично король — мог быть только одним: смертная казнь на центральной площади столицы. Была и другая цель: процесс отвлекал внимание службы охраны короля от подлинных заговорщиков. Потом, после ареста короля, предполагалось обнародовать факты, свидетельствовавшие о невиновности казненных… Арестовать путешественников собирались дня через три после их обеда у Ку Разумного. Тот, убедившись лично, что Лала — друссиянка, должен был получить разрешение на арест чужеземцев у Муссы Сегодняшнего.

— Как наш спор? — спросила Раймона Лала, когда Су закончил пересказ своего разговора с Шу. — Нужно готовить тех, кто будет нами управлять, с раннего возраста или нет?

— Нужно, нужно, — поспешил согласиться Раймон.

Наутро все отправились знакомиться с храмом Девяти. Знаменитый в Друссии храм состоял из двух больших пещер. В первой находилось три индийских божества и не было видно никакой двери, открывающей доступ в глубину горы. Лала попросила всех встать точно напротив среднего божества и не двигаться с места. Затем быстро зашла за божество, потрогала его за одну из многих рук и бегом вернулась к остальным. Раздалась странная музыка, каменная плита, находившаяся под ногами у путешественников, стала медленно опускаться. После пяти метров спуска все увидели в стене вход в большой зал, освещенный солнечными лучами через специальные отверстия на куполе потолка. В зале застыли в разных позах девять огромных каменных изваяний, выступавших из стен с трех сторон. Изваяния, высотой пять-шесть метров каждое, поражали тонкой работой скульптора. Каждая каменная фигура имела свой собственный индивидуальный характер, выражение лиц было строгим, но чувствовалось, что сквозь строгость проступают человеческая доброта и спокойная, уверенная в себе мудрость.

Посреди зала на специальном возвышении лежал огромный, согнутый пополам золотой меч. Рядом с мечом были выгравированы на камне слова, которые Поль тут же перевел:

— «Побеждает только истина. Мне следует стремиться ко благу всех людей. И нет для меня дела более важного, чем творить добро всему народу». Пиядаси Деванампия… Пиядаси Деванампия… — задумчиво повторил Поль. — Это означает «Царь, милый богам». Так называли индийского императора Ашоку.

На этом записки профессора Куртьё оканчивались.

* * *

Содержание рукописи Куртьё оказалось настолько неожиданным, что я ощутил потребность как-то осмыслить прочитанное. И потом поговорить с Полем. Некоторые стороны нашей работы предстали передо мной в несколько ином свете. Были у меня и вопросы к профессору. Очень серьезные и менее серьезные, например, как сложилась в дальнейшем судьба родителей Поля и их верного Су. Однако человек предполагает, а судьба располагает… В данном случае судьба не предоставила мне возможности задавать вопросы. Профессор позвонил неожиданно сам и попросил немедленно зайти. Когда я вошел в кабинет, мне показалось, что Куртьё чем-то удручен.

— Виктор, — резко начал он, — у нас тут круто изменились обстоятельства. Становится небезопасно, а главное, возникли осложнения в одной из лабораторий, где срочно требуется мое присутствие. Иначе пойдут насмарку результаты двух лет кропотливейшей работы. Я понимаю, ты хочешь поговорить о том, что прочитал. Поговорим позже. А сейчас я забираю Пьера и отправляюсь в «Офир».

— Куда?

— В «Офир». Так называется один из филиалов Солони. По размерам он даже больше нашего здешнего центра и расположен в горах Северного Йемена, на границе с Южным. Помнишь легендарную страну золота Офир? Где она находилась, так точно и не установили. Одна из гипотез утверждает, что в Аравии. Возможно, как раз в том месте, где мы устроили свой филиал. Золото, во всяком случае, там есть. И в большом количестве.

— Поль, но в Северном Йемене европейцы не могут покупать землю. Не так ли? — машинально спросил я.