Авантюристы - [12]
— Благодетель Вы наш, Сергей Валерианович, да ведь мы же Вам стеснению учиним.
— Ничего, только тихо ступайте.
Подошли к дому. Нарышкин заглянул в дворницкую, переговорил с Терентием, взял у него соломенный тюфяк и одеяла.
Дядька покосился на новых постояльцев, но ничего не сказал, открыл черный ход и проводил нежданных гостей до квартиры Нарышкина.
— Т-сс! — сказал Сергей, обращаясь, похоже, к самому себе, потому что никто кроме него и не думал шуметь.
Нарышкин долго, сопя, извлекал из кармана ключ, пока наконец не уронил его со звоном, разнесшимся по всему коридору. Он сел на корточки и принялся шарить руками по полу.
— Т-сс! Терентий, посвети-ка сюда. И тихо мне, а не то эта старая змея — Аглая Тихоновна проснется…
Его опасения были не напрасными. Потому что через секунду громоздкая фигура вдовы Завынкиной перекрыла собой коридор.
— Это что здесь такое?! — грозно возгласила вдова, выступая из тени. — Что Вы, сударь, себе позволяете?
Нарышкин поднялся с колен, приняв от Терентия свечу. Поднял ее повыше и стал вполне доброжелательно разглядывать надвинувшуюся на него купчиху.
— Не спится, Аглая Тихоновна? — мягко спросил он. — Опять кошмары мучают?
— Да, мучают! — взревела вдова. — Вы, сударь, и есть мой главный кошмар. Мучитель! Душегубец! Шильник окаянный! За квартиру третий месяц не уплачено! Я все терпела, а он, бесстыжая душа, еще и канпанию вздумал сюда водить. Притон кабацкий мне устроил!
— Это мои друзья, Аглая Тихоновна, — Нарышкин указал рукой на опустивших глаза гостей. — Вот это… как бишь тебя … Степан… Афанасьевич.
Степан Афанасьевич стащил с окровавленной головы чужой картуз, поклонился и поправил сползший к локтю оторванный рукав.
— А это Катерина… э… как Вас по батюшке?
— Катерина Степановна, — тихо сказала Катя из-за спины отца.
— А вот дядька Терентий… дворник наш… то есть Ваш. — Нарышкин улыбнулся и приятельски подмигнул вдове. — Шли бы Вы почивать, Аглая Тихоновна…
Купчиха, набрав воздуха, разверзла рот — «шире ворот» и, округлив маленькие оплывшие глаза, заорала, едва не задув свечу:
— Чтобы духу вашего здесь не было! Пьяница! Охальник! Я притоны держать у себя не дозволяю! У меня здесь приличные люди проживают, а не какие-либо там всякие разные…
Из своих нор стали выказываться физиономии приличных людей, разбуженных истошными криками вдовы.
Неожиданно мягкий и доброжелательный в своей хмельной благости Нарышкин мгновенно преобразился. Он решительно шагнул к Аглае Тихоновне и взял ее левой рукой за горло, увязнув пальцами в мясистой шее купчихи, легко притянул обмякшую, разом потерявшую свои грозовые очертания фигуру ближе к себе. Затем, опустил шкалик со свечей до уровня расширившихся от внезапного страха глаз Завынкиной, при этом капнул ей на нос горячим воском.
Купчиха сдавленно хрюкнула и зажмурилась.
— Катенька, закройте ваши уши, — попросил Нарышкин. — Мне надо кое-что сказать Аглае Тихоновне.
— Я тебя, корова старая… — почти ласково начал Нарышкин, а затем принялся вполголоса делиться с мадам Завынкиной своими обширными познаниями кабацкого лексикона, время от времени нависая над ней и капая оплывающей свечей на платье купчихи.
Обучающий эффект превзошел все ожидания, когда Нарышкин со словами «надеюсь Вы меня поняли, сударыня» разжал пальцы на горле вдовы.
Побелевшая Аглая Тихоновна, вжав по-черепашьи голову в дородные плечи, часто и быстро моргала редкими ресницами. Постояв мгновение в совершенном оцепенении, она стала, пятясь толстым, как у холмогорской телки, задом, отступать по коридору, а затем с шумом метнулась вниз по лестнице.
— За полицией побежала, — печально констатировал дядька Терентий.
— Это вряд ли, — спокойно возразил Нарышкин, опять устраивая возню с дверным ключом. — Она в такую пору на улицу и нос сунуть побоится.
— Не больно ли Вы ее, сударь, того? — поежился Степан Афанасич.
— Ничего. У нее была хорошая выучка, да вот, видать, немного подзабылась. Муж ее покойный, Сила Тимофеевич Завынкин, царствие ему небесное, бывало, только так с ней и обращался. Иную аргументацию не признавала…
Нарышкин покосился на полутемный коридор, в котором маячили белесые пятна лиц приличных людей, и громко объявил:
— А ну-ка, господа, всем спать! Ступайте по койкам! Считаю до трех. Кто не спрятался, я не виноват!
Тут же послышался шум закрываемых дверей, лязг запираемых засовов, и спустя минуту «приличных людей» словно метлой вымело — весь дом погрузился в тишину.
— Прошу вас, входите, — Сергей открыл наконец свою дверь и впустил всю компанию в квартиру.
Глава третья
УГОВОР ДОРОЖЕ ДЕНЕГ
«И надо же случиться на беду,
Что он тогда лишь свой заметил промах,
Как уж вошел. „Ну, — думает, — уйду!“
Не тут-то было! Уж давно в хоромах
Народу тьма — стоит он на виду…»
(А. К. Толстой)
Первым в квартиру вошел Терентий. Он затеплил еще несколько свечей, и в комнате стало светлее.
— Ну вот, располагайтесь, — Нарышкин указал гостям на продавленный диван. — Терентий, голубчик, принеси-ка воды, пусть Степан кровь обмоет, ну и полотенца там какие-нибудь. Да, вот еще что, еда у нас найдется?
— Поищем, — коротко ответил Терентий и удалился.
— Сделаем так, — поразмыслив, решил Нарышкин. — Час уже поздний, поэтому заночуете у меня. Потолкуем с тобой о деле. А завтра, как говорится, утро вечера мудренее…
Центральная фигура романа известного писателя и журналиста Бориса Сопельняка – русский офицер и эмигрант Борис Скосырев, совершивший государственный переворот в Андорре. Участник Гражданской войны в России, он невольно вовлекается в гражданскую войну в Испании и оказывается между молотом и наковальней: с одной стороны фашисты, с другой – республиканцы. Через судьбы своих героев автор раскрывает трагическую историю военных конфликтов середины 1930-х – начала 1940-х годов.
Трехтомный роман "Антони Адверс" прослеживает судьбу героя от его нелегитимного рождения до победы в борьбе за обладание причитавшегося ему наследства. Во втором томе Антони отправляется в Новый Свет на борту доброго судна "Вапаноаг" под командованием преследуемого прошлым, пьющего капитана. Прибыв на Кубу с целью заставить вернуть долги своему благодетелю Джону Бонифедеру, он вскоре запутался в сетях политических и коммерческих интриг, которые отправили его в Африку на борту судна для перевозки рабов.
Герой этого повествования граф Беневский считается одним из самых ярких авантюристов, путешественников и общественных деятелей восемнадцатого века. Будучи камчатским ссыльным, Беневский умудрился поднять восстание в Большерецкой крепости – главной на Камчатке, захватил военный корабль с пушками и отправился вместе с сотней своих сподвижников – в основном казаков – в далекую дорогу по морю. Во время плавания побывал на Формозе и в Китае, в Японии и на острове Иль-де-Франс, стал королем Мадагаскара, вознамерился там построить государство Солнца (государство равных), но случайно погиб в битве, которая так и не состоялась… Таких людей, как граф Беневский, в истории России, пожалуй, больше не найти.
Роман А. Бормана, впервые изданный в Шанхае в 1939 г. и считавшийся до сих пор библиографической редкостью — занимательная и чрезвычайно развесистая «клюква» о приключениях бесстрашной, находчивой и соблазнительной белогвардейской шпионки-диверсантки в дебрях советского Урала. Имеются в книге и небольшие научно-фантастические допущения. Роман «Синее золото» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций фантастических и приключенческих произведений писателей русской эмиграции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.