Авантюристы и аферисты - [69]

Эзра Лейбович выглядел лет на шестьдесят, шестьдесят пять. Он был невысокого роста, широкоплеч и с большими и крепкими руками. Короткая борцовская шея, удерживала большую, и уже достаточно полысевшую, но с жестким седым ежиком волос, голову. Его лицо, которое постоянно выражало невозмутимость и глубину житейского опыта, ни когда не выдавало окружающим ни мысли, ни эмоции хозяина. На его носу, восседало пенсне. Да, да, именно пенсне, и, причем в золотой, и очень старой оправе. Губы у него были пухлыми, и складывалось такое впечатление, что они постоянно улыбаются саркастической улыбкой. А одет, Эзра Лейбович, был как всегда, в белую рубашку, поверх которой была одета черная атласная жилетка, которая очень гармонично сочеталась с такой же черной, аккуратной бабочкой.

В тот самый момент, когда медные колокольчики, которые крепились над входной дверью, звякнули малиновым перезвоном и Арсэн с Леонидовичем зашли в магазин, Эзра Лейбович, стоя за прилавком, увлеченно что-то рассматривал в своих ладонях. Посмотрев на вошедших поверх пенсне, он медленно опустил ладошки на прилавок. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Друзья успели сделать только два шага, а Эзра Лейбович уже был посреди магазина, и не обращая на Арсэна ни какого внимания, заговорил к Леонидовичу так, словно он его знал кучу лет и они только вчера расстались:

— Вот, ви, и только ви, должны это видеть!.. Идемте, и чьто я вам сейчас покажу! Ах, это же — цимес! Цимес мит компот! — Проговорил Эзра Лейбович на диалекте, на котором еще и сейчас говорят одесские евреи и который еще пока слава Богу является одной из визитных карточек этого великого города.

И непринуждённо поздоровавшись за руку с последним, и даже сейчас не взглянув на Арсэна, он увлек за руку ошеломленного и нервно озирающего Леонидовича, к стойке.

Арсэн же, улыбаясь и с интересом поглядывая в их сторону краем глаза, стал прохаживаться между антикварной мебелью разглядывая ее.

У стойки, Эзра Лейбович отпустил руку Леонидовича, и достав красную бархатную подушечку, положил на нее небольшую золотую пластину, которая напоминала человеческую ладонь.

— Вэй из мир! — Вырвалось у Леонидовича. — Это же — ХАМСА!!!

— Да! Таки — ХАМСА! — Гордо изрёк Эзра Лейбович, водрузив на свой нос дорогое золотое пенсне. — И чьто я хочу вам заметить, дорогой мой… э…

— Яков Леонидович. — Представился завороженный слушатель.

— Ну, конечьно, Яков Леонидович! Именно — Яков Леонидович! Так вот, — эта хамса шестнадцатого века!!! — И при этих словах он, как учитель перед завороженными школьниками, поднял указательный палец правой руки вверх и потряс им в воздухе. — Ви меня конечьно понимание! Ведь мы же с вами ведем род от мамы, а не так как некоторые от папы. — И он покосился поверх своего пенсне в сторону Арсэна, который продолжал с усмешкой бродить среди «мебельной древности» этого магазина. Продолжая смотреть на него поверх очков, Эзра Лейбович, выдержал длинную паузу, потом, как то с грустью, изрек, — Ну и чьто?.. И долго, ми там будем швендять между этими комодами? Я так понимаю, чьто встреча с другом — это не так интересно, как старый антикварный мотлох? Да?

— Нет. Таки нет. — Повернув голову в сторону Зихертухиса, и широко улыбаясь, передразнил его Арсэн. — Родители, семья и друг нам даются от Бога, а все остальное от случая. — И он шагнул в сторону хозяина магазина. Эзра Лейбович, широко раскинув руки, так же, двинулся на встречу к Арсэну. Они крепко обнялись и долго хлопали друг друга по плечам, при этом Зихертухис все время повторял: — Ой, амэхайя! Такие встречи делают меня живым! Арсэн — ты шейн ви голд — ты красив, як золото! Правда…. не все-то золото, чьто блестит… — И они оба смеялись и опять продолжали хлопать друг друга по плечам.

Надо сказать, что Эзра Лейбович Зихертухис, когда-то в той прошлой жизни и в той еще «Богом забытой стране», был по паспорту Эдуардом Леонидовичем Зимбицким. И всю свою сознательную жизнь, он пытался делать деньги на сомнительных коммерческих операциях и аферах. И, как правило у него всегда и все получалось. Получалось потому, что он очень детально и скрупулезно все просчитывал, и умел отказываться от прибыли если чувствовал опасность. Но самое главное — это было его слово. Слово, данное Зихертухисом кому либо — можно было ложить в банк. Он любил повторять все время одну и туже фразу — «Дал слово — умри, но сдержи!» И он ни разу, ни кого не подводил, хотя сам иногда попадал в обстоятельства, которые называл не «форс-мажорные», а «факт — а киббитцер».

Вот как раз при стечении таких обстоятельств и произошло знакомство Эзра Лейбовича с Арсэном. Тогда Арсэн спас ему не только репутацию, но и жизнь. После этого случая Зихертухис и сказал фразу: «Родители, семья и друг нам даются от Бога, а все остальное от случая». Не смотря на то, что они очень редко виделись, их дружба была крепкой и настоящей. Бывало, правда, что они время от времени иногда проворачивали совместно некоторые операции, но заработок денег — это был второй вопрос. Как говаривал, теперь уже, Арсэн: «Дорога к цели — все! Сама цель — ничего!» Их обоих всегда захватывала красивая и рискованная игра, игра спланированная до мельчайших деталей со всевозможными вариантами, игра в которой компаньон понимает тебя с полуслова и все происходит на уровне подсознания и интуиции. И поэтому, они всегда с трепетом ждали следующей встречи друг с другом. Ну, а когда они встречались, то людям со стороны, могло показаться, что эти двое, по меньшей мери, ненормальные. Вот так было и сейчас. Яков Леонидович, который уже привык к проделкам Арсэна, стоял и изображал на своем лице меланхолию. Но он все-таки не преминул, со свойственным ему сарказмом, ввинтить: