Авантюрист - [18]

— Странное представление о благородстве: у вас, Лабух, два шанса против моего одного.

— Я поставил на кон бессмертную душу, а ты всего лишь жизнь, все справедливо, граф Феликс, именующий себя Мефистофелем.

Прямо скажем, логика Лабухова заявления хромала на обе хилые кривые ножки, но у моего оппонента в руках был железный аргумент, который в любую секунду мог склонить чашу весов в его пользу.

— Близко не подходи, — предупредил Лабух, заметив мое движение в его сторону. — Мои карты бросай прямо на пол, картинкой вверх. Мне скрывать нечего, я играю в открытую.

Я опустился на одно колено метрах в трех от Лабуха. С такой позиции мне удобнее всего будет совершить свой, возможно, самый последний в жизни прыжок. Лабух тоже напружинился. В доселе мутных его глазах зажегся желтоватый огонек. Ситуация, конечно, потрясала идиотизмом, но мне она почему-то почти что нравилась. Во всяком случае, я почувствовал азарт игрока, бросившего все на последнюю ставку. По-моему, нечто подобное испытывал и Лабух. Первой к его ногам прилетела семерка треф. Впрочем, масть в нашей игре значения не имела. Второй была семерка червей. Лабух перевел на меня наполненные диким весельем глаза:

— Еще одна семерка, граф, и я стреляю без предупреждения. Можешь не сомневаться.

Я и не сомневался. По перекошенному лицу видно было, что он не блефует. Пистолет подрагивал в его руке, но тем не менее упрямо целил мне между глаз. Третью карту я успел прочитать еще на лету, а потому даже не пошевелился в ответ на дикий вопль, вырвавшийся из Лабуховой груди. Вопил он, естественно, от разочарования. Ему выпал король треф.

— Восемнадцать, — быстро сосчитал Лабух. — Но это еще не конец, Мефистофель, ты понял, еще не конец.

Мне очень хотелось, чтобы третьей к нему пришла девятка, но, увы, судьба распорядилась по-иному. Конечно, и выпавший ему перебор еще ничего не решил бы в игре согласно гадским условиям, которые этот подонок навязал мне против всяких правил, но все-таки он уравнивал наши шансы.

Девятка червей выпала мне. В принципе это число для меня счастливое, но только не при игре в очко.

— Сейчас выпадет десятка, граф, а следом — туз.

— Не каркайте, Лабух, — огрызнулся я. — Вы не ворона. Настоящий игрок не кричит под руку партнеру.

Выпала еще одна девятка, на этот раз бубен. В принципе восемнадцать плюс банкирское очко меня вполне бы устроили, к сожалению, мы договорились играть на трех картах.

— Еще одна, — нервно хихикнул Лабух. — Я хорошо считаю, Мефистофель.

— Будет дама, — хрипло сказал я, глядя прямо ему в глаза.

— Врешь, — с ненавистью выдохнул он.

— Дама пик, — повторил я.

— Врешь, — захлебнулся собственной слюной Лабух. — Если выпадет дама пик, значит, ты передернул. Я стреляю на даму пик, Мефистофель, слышишь, стреляю.

— Ну и хрен с тобой, — выдохнул я. — Получи блондинку.

Бубновая дама порхнула в воздухе и легла под ноги Лабуху. И, пока он ошалело ее рассматривал, я успел вырвать из его руки пистолет, который действительно оказался заряжен и даже снят с предохранителя. Я с трудом пересилил желание разукрасить бледную рожу Лабуха сине-желтыми пятнами. Очень может быть, что эти пятна пошли бы к его рыжей шевелюре.

— Ты передернул, Мефистофель? — с надеждой поднял на меня глаза Лабух.

— Поднимайтесь, доктор Фауст. Я не расположен ныне шутить.

— Будь ты проклят! — Художник с остервенением плюнул в пол. — Я пьян в стельку, и мне хочется выпить еще.

— А вот это дудки. Мне нужна бубновая дама, Лабух, и ты мне ее выложишь на блюдечке. И запомни: мы играли всерьез. Ты меня понял — всерьез!

— Проспаться дай, — попросил Лабух. — Я сейчас ничего не соображаю.

— Выспишься позже.

Вообще-то я и сам сейчас выпил бы чего-нибудь. Но не хотелось подавать дурной пример Лабуху, которого мне с большим трудом, но все-таки удалось стащить вниз с четвертого этажа. На скорое его протрезвление я не надеялся. Этот проспиртованный сукин сын пережил два потрясения подряд: в первый раз, когда едва не застрелился перед моим приходом, а второй раз, когда проиграл бессмертную душу заглянувшему на огонек Мефистофелю. Если кто-то скажет, что я сыграл довольно пошлую пародию на бессмертного Гете, я соглашусь, но с одной оговоркой — у меня не было другого выхода. Дама пик лежала последней в колоде, и, разумеется, я мог ее вытащить без труда. Но Лабух выстрелил бы раньше, чем эта карта упала на пол к его ногам. А вот на даму бубен я даже не рассчитывал. Впрочем, у вас есть все основания мне не поверить. Ибо хороший игрок это всегда немного шулер.

Лабуха я отвез к Витьке Чуеву. Художнику нужно было выспаться, а мне некогда было разыгрывать из себя сиделку. Лабух успел задремать в моем автомобиле, и мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы его растолкать.

— Это кто? — не сразу признал гостя Чуев-младший, у которого от переживаний тоже был весьма бледный вид.

— Конь в пальто, — очень удачно представился Лабух. — Своих не узнаешь.

— Зачем ты мне эту пьянь приволок? — взъярился Витька. — У меня своих проблем выше крыши.

— Это не пьянь, — сказал я. — Это доктор Фауст.

— Я проиграл ему свою бессмертную душу, Витя. — Художник неожиданно и для меня, и для Чуева заплакал. — Он дьявол! Мефистофель! А бубновая дама меня предала. Я так и знал. Стерва!