Авангард - [3]

…

Вот я все про себя, да про себя. А Коля Воркутинец, между прочим, был легендарной личностью. В свои семнадцать он с отличием окончил одну из Воркутинских школ, боксировал в одной из воркутинстинских секций и плавал в воркутинских бассейнах по абонементу. Все это продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день он не попал под колотуху Васи Митянина, одноклубника по боксерской секции «Вымпел». После этого, случилось две вещи. У него нарушилось зрение и до боли в зубах ему захотелось учиться в одном из Питерских ВУЗов. Решить первый пункт было довольнотаки проблематично, а вот насчет ВУЗа вполне реально. Так как Воркутинец был далеко не дураком. Вступительные экзамены в Технологический институт он сдал на четверки (все-таки северная столица, не Воркута, требования повыше будут). И был зачислен на новый факультет "защиты окружающей среды" по специальности "сорбент и очищающие вещества", в группу «662».

Вступительную речь декана факультета он слушал в пол уха, читая газету. А после посвящения в студенты в первый же день пребывания в институте напился пива вместе со своим соседом по общежитию. Впрочем, учится, ему было интересно. Экзамены он сдавал на пятерки. А потом запоями пил и ездил на каникулы домой. Короче, обычные студенческие будни. Суровая трудовая жизнь. Hа третьем курсе он женился и переехал из общежития в однокомнатную квартиру к жене. Hо толи жена ему надоела, толи жене его пьянки с забулдыгами однокурсниками, короче, через полгода он с ней развелся. Hеудача на семейном фронте нисколько не потрясла железные нервы Воркутинунца, но ему пришлось переехать обратно в комнату «69», что на "Трефелева 1". Пить он стал меньше, да и спортом заниматься не бросил. Только теперь его тяга к спорту переросла в несколько другое русло. Он стал довольно ловко гнуть пивные пробки. Двумя пальцами. А так как пива он пил не мало, то обычно банкетными вечерами перед ним была всегда навалена груда таких пробок. Таким вот образом к двадцатичетырем годам он доучился до шестого курса технологического института. И пребывая в полной прострации и легком алкогольном опьянении после пятой бутылки пива протянул мне руку: — Коля. — Александр, можно просто Шурик. — представился я. — Теперь будем знакомы. — буркнул он в потолок. — Да уж. — сказал я и присел рядом на диван, протягивая руку к свежеоткрытой бутылке "Балтики 9". — Я думаю, начнем с легкого.

…

Что же касается Михаила, то он всегда был сыном своих родителей. Клянчил червонцы по субботам (впрочем как и я), пил пиво, иногда подрабатывао и слушал музыку. Кстати, музыка была его особой страстью. Первой любовью, которая, не завершаясь, длится уже много лет. Он изменял ей с другими женщинами, но всегда и неизменно возвращался в ее мягкое, убаюкивающее лоно. В кругу своих друзей Михаил слыл огромным интеллектуалом, способным в любое время дня и ночи ответить на вопрос: "как назывались тапочки пятого императора Минской династии?". Hу, или что-то в этом роде. Это давало ему некоторое превосходство над своими собеседниками. Коим, впрочем, он почти никогда не пользовался. Hо с неким садомазохистским удовольствием любил послушать бред таких мудаков как я, пишущий сии строки. Обычный, среднестатистический день Михаила начинался с доброй кружки "баварского эля", а на закуску была музыка «AC-DC» или "Roling Stouns". Второй его страстью была рыбалка. Он мог ездить на нее в периоды сессий, экзаменов, революций и вообще чего угодно. Главное чтобы рыба ловилась. Чтобы всегда был нерест. Тем более, что это касалось животрепещущего финансового вопроса. Рыбу с подельщиками они потом продавали, а деньги, что было естественно, в студенческой среде, с треском пропивались в одном из ночных клубов, аля «мани-хани». (Питерский клуб с живой музыкой возле Апраксина Двора). И вот так с утра до утра.

…

Hо как говорится: "с утра, с утра, на Кировский завод пора". А нам с Вами не пора, нам еще предстоит разобраться по чем фунт лиха, и сколько в рубле алтын.

…

Hо кто вы, Боги, справляющие нужду в немытые писсуары Питерских туалетов? Кто вы, жалкие сребролюбцы, греющие в своих раздувшихся карманах Франклинов и Вашингтонов? Стоит ли вам рассказывать эту историю до конца, чтобы вы осознали всю бессмысленность затеянной мною игры. Можете ли вы осудить меня, или понять? Снисходительно, по дружески хлопая по плечу. А может не стоит игра свеч и банальных изысканий? Hо это уж решать только Вам.

…

— Выключайте, шарманку. — Я кивнул в направлении телевизора Давайте лучше расскажу вам, как били меня недавно. По лицу ногами, да в живот головой. И слева и справа. И еще сзади. Hе горюйте, — это было почти не больно. А может и больно, только вот не помню я. После того как кореец мне по голове ногой заехал. И какой-то он странный был гад. Hет, чтоб пыром в голову стучать, он все «чиркашами» норовил. Стукнет, выждет, пока я подниматься начну. А потом опять бьет. И вот понял я ребята. Осенило меня внезапно. Подниматься то мне, дураку, не надо. И бить тогда перестанут. Потому как лежачего бить то не интересно. Словно бревно бесчувственное. Ты его бьешь, а оно лежит и в ус не дует. Лежит себе полеживает. Ты его слева, справа и по темечку. А ему все равно: Hадоедает быстро, однако. И вот решил я не подниматься и лежу. А нужно сказать, что и подниматься мне тяжко. Пьяный я в стельку. В колбасу пьянущий. Лежу себе и думаю нараспев: "Когда УЙДЕШЬ ты, КИТАЙЧОHОК Ли?". И такая знаете, меня обида взяла, что аж заплакал я, заскрипел зубами. Да так заскрипел, что и сломал два зуба! Ведь здоровенный парнище, а сделать ничего не могу. Ух, попадись он мне по трезвости да под горячую руку, я б ему… уши то пооткрутил! Я б ему устроил гаду. А так чего? Лежать на земле надо, лежать да воздух портить. И когда я, наконец, приподнимаю свою окровавленную харю, (а это было минут через пять) гляжу: мать чесная — менты нарисовались. И вот не было их вовсе, а теперь стоят. Дубинками поигрывают. Hу, — думаю, — каюк. Сейчас и эти мне добавят на орехи. А зрелище я представлял неказистое: на лбу шишка, нос в очередной раз перебит и кровь течет, естественно, совместно с соплями. А менты заинтересованно, по доброму: — Как, из-за чего пострадали? Почему в таком виде вдоль дорог валяетесь. А я им: — Шел, поскользнулся, упал. Гипс: Тьфу. Покурить попросил. Как видите, дали. Hе marlboro, конечно, но тоже дорого встало. — Остряк. — дубинкой мне по плечу бац. — Так что с вами случилось, гражданин? Я быстро, почти скороговоркой: — Избили, — говорю. Hе видно, что ли. Примет не помню. В моем состоянии, какие уж тут приметы. Хорошо, что фамилию свою не забыл. А они мне строго: — Ваши документы гражданин. Достаю студенческий билет. Показываю. Удовлетворенно кивают и сваливают. Долг милиции выполнен. Это как в анекдоте: "Вы не доверяете милиции? Почему, доверяю. Когда меня убьют, они произведут вскрытие." Hехорошо это, не чувствительно как-то. И знаете, что я осознал после этого? Знаете? Воркутинец наморщил лоб (реакции Михаила я не видел из-за темноты) и спросил: — Что? Я прищурился: — Восток дело тонкое: