Аутист - [11]

— А Ольга?

— Согласилась. И предложила их с великими почестями в ее дворец в ладье внести. Словно они полубоги. А сама приказала дружине бросить древлян вместе с ладьей в яму и закопать живьем, — Настины глаза расширились от возбуждения.

— Ничего себе святая! Жестоко. — Фил неприязненно покосился на стену с портретами Ольги.

— Да, жестоко. Но я думаю, по-другому было нельзя. Добрый правитель — плохой правитель. Это я когда про Ольгу читала, поняла. Ведь, то, что хорошо для отдельных людей — плохо для страны. Тем более, империи. Пожалей она древлян, остальные славянские племена тоже бы стали князей убивать. И не было бы сейчас России.

На щеках Насти вспыхнули лихорадочные пятна. Глаза заблестели. Фил, кажется, начинал понимать, почему она училась в гимназии «Новых Рубежей» — ее коньком была история.

— А Ольга, как только с делегацией и войском древлян расправилась, пошла военным походом на их столицу — Искоростеня. Все лето держала ее в кольце — не могла взять. Тогда она предложила жителям заключить мир. Попросила только откуп — по три воробья и одному голубю с каждого двора…

Внезапно Настин голос поблек, лицо подернулось белой дымкой, и Фил увидел, или, скорее, почувствовал, совсем другую девушку…

…Жара. Даже по ночам. Так хочется снять пропахший потом летник и в одной холщевой рубахе войти в воду. По колени, по пояс, а потом оттолкнуться от илистого дна и окунуться целиком в темную прохладу…

Но нельзя. Не сейчас.

— Мы закончили, княже. Прикажи пускать, — В душный шатер вваливается старший дружинник. Большой, точно медведь. Бородатый. Пахнущий дымом и жаренным мясом. Великий воевода Свенельд. Ольга помнит, как боялся его Игорь, как умолкал, когда дружинник брал слово, точно воевода не слуга князю, а строгий отец …

— Тебе нужен мой приказ, Свен?

Его глаза — желтые, в коричневую крапинку — следят за плывущим в полумраке шатра силуэтом. Белый платок падает на медвежью шкуру. Тонкая рука ложиться на плечо, затянутое тяжелой чешуей кольчуги.

— Мне нужна ты, княгиня. Чтобы псом верным тебе служить. У ног твоих греться, — Горячая ладонь пытается удержать ускользающую руку, но теряет ее в темноте.

— Ночь коротка — скоро светает. Выпускай птиц, Свен. Хочу видеть до первых петухов, как запылает этот город.

Опустился полог. Растаяла в его складках тень воеводы. Княгиня сжала в кулаке фигурку маленькой собаки. Как тяжела эта бесконечная игра. Как невыносима жара…

— … Ольга приказала своим дружинникам привязать трут к птичьим хвостам. Ну, знаешь, раньше его вместо спичек использовали, — голос Насти доносился, словно через толщу воды. — Это такие тлеющие тряпочки. Воробьев с голубями выпустили, и они полетели домой — в свои дворы. Тогда засуха стояла, дождя много дней не было, и все соломенные крыши разом вспыхнули. Древлянам пришлось сдаться.

Фил вздрогнул. Что за фокусы? Он только что видел Ольгу. И ее воеводу. Вроде не спал. Как стоял посреди комнаты, так и стоит. Филипп на всякий случай, подцепил носком ноги легкое кресло, дремавшее возле письменного стола, подтащил к себе и сел верхом.

— Значит, у Ольги была фигурка? Она чувствовала, что воевода влюблен в нее и использовала его?

— Не только его. Мне кажется, она с помощью Серебристого Пса вышла замуж за Игоря. Ей же кроме знаменитого прадеда похвастаться нечем было. Ольгин отец паромщиком работал на реке Великой, под Псковом. Мать молнией убило. Говорили, она с волхвами зналась. Когда будущей царице исполнилось тринадцать, она начала переодеваться в мальчика. Чтобы отцу помогать. Однажды ей пришлось переправлять Игоря с его свитой. Он охотился под Псковом…

… Веревка привычно ложиться в руку. Вода набегает на сосновые бревна. Лошади фыркают за спиной и испуганно жмутся к людям. Ничего, милые. Потерпите. До берега совсем близко. Вот она — травяная волна над рекой.

— Что это у нас тут под рубахой? Никак прячешь чего?

Она чувствует, как рука охватывает ее грудь. Резко, до боли, прижимает спиной к богатой ферязи. Вторая ложиться на живот. Князь Игорь. Рыхлый, тонкогубый, с ниточкой темных усов. Будущий правитель. Всю дорогу его желание росло, как пчелиный рой над пасекой. Она знала, что он подойдет, но думала: дотерпит до берега. Не дотерпел.

— Смотрите-ка, девица! — Усмехается Игорь, разворачивая ее к себе. — Что же ты, милая, под мужской одеждой красоту прячешь?

— Чтобы, князь, твою душу не смущать.

Главное не отворачиваться. Смотреть в глаза. Что ты хочешь, князь? Разложить меня прямо здесь, посреди реки? На виду у твоих людей? Рыжеусого дядьки-кормильца Асмуда да пары дружинников, с которыми ты приехал кабана в Псковских лесах погонять? Или утянешь в ближайшие кусты на берегу? Не отводи взгляда, князь. Кто-то ведь смотрит на тебя так, как я сейчас. Может, Олег? Он всю твою подноготную знает. Смеется над тобой. Презирает, заставляя страдать…

— Так ты меня не смущаешь. Лишь бы я тебя не смущал.

Краснеет Игорь. В сторону глядит.

— Нет, князь, нечего мне тебя стесняться. Но проще утопиться прямо здесь, чем пойти с тобой. Выбирай: краткая утеха и позор навек, что изнасиловал правнучку великого Гостомысла, или сватовство честь по чести.