Аустерлиц [заметки]

Шрифт
Интервал

1

«Зал ожидания» (фр.).

2

Просматривая эти записи, я только теперь вспомнил, что в феврале 1971 года, во время моего короткого пребывания в Швейцарии, побывал, среди прочего, и в Люцерне, где посетил музей глетчеров, а потом, по дороге к вокзалу, остановился на мосту и долго там стоял, глядя на вокзальный купол и белоснежные склоны горного массива Пилата, уходящего в ясное зимнее небо, — именно тогда в моей памяти невольно всплыли разъяснения Аустерлица, которые я услышал от него четыре с половиной года назад в Антверпене. Несколько часов спустя, в ночь на пятое февраля, когда я уже крепко спал в номере цюрихского отеля, на люцернском вокзале вспыхнул пожар и распространившееся с невероятной скоростью пламя полностью уничтожило купольный свод.

Картины разрушения, которые я на следующий день увидел в газетах и по телевидению и которые потом, на протяжении нескольких недель, не шли у меня из головы, несли в себе нечто пугающее, и я не мог отделаться от ощущения, будто на мне лежит вся вина или, но крайней мере, часть вины за люцернский пожар.

И потом, много лет спустя, я часто видел сон, в котором пламя выбивается из-под купола и всполохи играют на склонах заснеженных Альп.

3

«В единении — сила» (нидерл.).

4

«Сколько рабочих погибло при изготовлении таких зеркал от злокачественных опухолей и других тяжелых заболевании, вызванных вдыханием паров ртути и цианида» (фр.).

5

Эскарп (воен., фр.).

6

Куртина (воен., фр.).

7

Фоссебрея (воен., фр.).

8

Редут (воен., фр.).

9

Гласис (воен., фр.).

10

«Крепостная ограда» (фр.).

11

«Подвешивание за связанные руки в почти бессознательном состоянии» (фр.).

12

«Нитевидная, жирная, потом вдруг еще жирнее или крупнее, потом снова тонкая, колченогая» (фр.).

13

«А снег все падает на тихие верхушки Лондона…» (англ.).

14

«Лондон расстилает лишайник по мягкой известке, и его неровный круг не имеет цели» (англ.).

15

«Молельня в Лландрнлло Псалмы, CXXII/4, „Он говорит число звезд и называет каждую своим именем“» (англ.).

16

«Часовня Ухаф-Софония III/6, „Я разделил народы: их башни разрушены. Я сделал их улицы пустынными, так что никто по ним не ходит“» (англ.).

17

Часовня Бетезда, Коруэн — Исайя VIL/18, «О ты, который внимал моим заветам! Да будет твой мир, как река, и праведность твоя, как волны моря» (англ.).

18

«Часовня Бала — Псалмы, CI1/6, „Я как пеликан в диком лесу. Я как сова в пустыне“» (англ.).

19

«В камыш» у берега реки (валлийск.).

20

«Отчего так затемняется наш мир?» (англ.).

21

«Не знаю, дорогая, не знаю» (англ.).

22

«Он заставил меня быть в темноте, как те, которые давно умерли» (англ.).

23

«К вам пришел ваш сын, батюшка» (англ.).

24

«Он немного того, знаете ли» (англ.).

25

«Кажется, это твое настоящее имя» (англ.).

26

«Для других мальчиков ты останешься пока Давнтом Элнагом. Незачем кому-то об этом говорить. Но только на экзаменационных работах ты должен будешь писать Жак Аустерлиц, иначе их могут не засчитать» (англ.).

27

«Прошу прощения, сэр, но что это означает?» (англ.).

28

«Я думаю, вы найдете это небольшое местечко в Моравии, где, знаете, проходила знаменитая битва» (англ.).

29

«С вами все в порядке?» (англ.).

30

«Хук-ван-Холланд, вне всякого сомнения» (англ.).

31

«Возможность жить дешево и беззаботно?!» (англ.).

32

«Быть освобожденным от квартирной платы!» (англ.).

33

«Жако, неужели это правда ты?» (фр.).

34

Маленький рюкзак с небольшим количеством съестных припасов (фр.).

35

«Вздох отчаяния» (фр.).

36

«Жак Аустерлиц, паж королевы роз» (чешск.).

37

«Которые носят… длинные серые халаты, вроде тех, что носят обычно торговцы скобяным товаром» (фр.).

38

«Тихо и спокойно ушла в мир иной» (нидерл.).

39

«Зал скорби» (нидерл.).

40

«После церемонии кремации цветы возложены к подножию индийского монумента в Гааге» (нидерл.).

41

Которые прогуливаются по пустынным аллеям парка (фр.).

42

«Центральный вокзал? Вокзал Вильсона» (чешск.).

43

«Погиб во время депортации» (фр.).

44

«Но где же он? Почему он прячется? Почему он не шевелится? Он что, умер?» (фр.).

45

«Сквозь брешь непонимания» (фр.).

46

«Для разных болезней, внешних и внутренних, застарелых и трудноизлечимых» (фр.).

47

«Башня законов», «Башня времен», «Башня чисел», «Башня слов» (фр.).

48

«Над садом» (фр.).

49

«Я полковник Шабер, который погиб под Эплау» (фр.).

50

«Яма мертвецов» (фр.).

51

«Я услышал, или по крайней мере мне почудилось, что услышал, стенания сонма мертвецов, среди коих покоился и я. Хотя воспоминания мои об этих мгновениях весьма сбивчивы, хотя в памяти у меня все смутно, но и теперь, несмотря на перенесенные мною впоследствии еще горшие муки, затуманившие мое сознание, мне иной раз целыми ночами напролет слышатся эти приглушенные стоны» (фр.). — Пер. Н. Жарковой.

52

«Крушение, крах» (фр.).

53

«Париж, его органы, его функции и его жизнь во второй половине XIX века» (фр.).

54

«Нас здесь девяносто французов» (фр.).


Еще от автора Винфрид Георг Зебальд
Естественная история разрушения

В «Естественной истории разрушения» великий немецкий писатель В. Г. Зебальд исследует способность культуры противостоять исторической катастрофе. Герои эссе Зебальда – философ Жан Амери, выживший в концлагере, литератор Альфред Андерш, сумевший приспособиться к нацистскому режиму, писатель и художник Петер Вайс, посвятивший свою работу насилию и забвению, и вся немецкая литература, ставшая во время Второй мировой войны жертвой бомбардировок британской авиации не в меньшей степени, чем сами немецкие города и их жители.


Кольца Сатурна. Английское паломничество

В. Г. Зебальд (1944–2001) — немецкий писатель, поэт и историк литературы, преподаватель Университета Восточной Англии, автор четырех романов и нескольких сборников эссе. Роман «Кольца Сатурна» вышел в 1998 году.


Campo santo

«Campo santo», посмертный сборник В.Г. Зебальда, объединяет все, что не вошло в другие книги писателя, – фрагменты прозы о Корсике, газетные заметки, тексты выступлений, ранние редакции знаменитых эссе. Их общие темы – устройство памяти и забвения, наши личные отношения с прошлым поверх «больших» исторических нарративов и способы сопротивления небытию, которые предоставляет человеку культура.


Головокружения

В.Г. Зебальд (1944–2001) – немецкий писатель, поэт и историк литературы, преподаватель Университета Восточной Англии, автор четырех романов и нескольких сборников эссе. Роман «Головокружения» вышел в 1990 году.


Рекомендуем почитать
Тельняшка математика

Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.


Anticasual. Уволена, блин

Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.


Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы

Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.


Охотники за новостями

…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…


Оттепель не наступит

Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.


Месяц смертника

«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.