Аудиокультура XX века. История, эстетические закономерности, особенности влияния на аудиторию. Очерки - [210]

Перевод на язык радиопостановки рассказа, романа, повести -процесс сложный, трудоемкий и специфический. Когда же речь заходит об инсценировках для детей, то специфика еще более усложняется. Законченное выявление сюжетной линии, точный и тщательный отбор действующих лиц и событий, с ними происходящих, отбор необходимых выразительных средств – все это входит в задачу автора инсценировки.

Сама Роза Иоффе размышляла об этом в таких выражениях: «Есть опыт, который говорит о том, что для радио надо уметь из большой книги выбрать самостоятельный сюжет и художественно скомпоновать его. Надо понимать, какой рассказ, какая новелла особенно эмоционально прозвучат по радио, уметь почувствовать радиодраматургические возможности литературного произведения»³.

Попытки адаптации больших повестей и романов Роза Марковна называла «отрывками из обрывков» и предпочитала инсценировать отдельные главы, характеризующие писателя, или выбирать одну сюжетную линию из многих.

Нередко сценарии для своих постановок Р. Иоффе писала сама, например «Три мушкетера» – по роману А. Дюма, «Нюша» – страницы из книги В. Пановой «Ясный берег», «Дашино письмо» – по роману Л. Толстого «Хождение по мукам», по произведению

В. Шкловского – «Повесть о художнике Федотове» (инсценировка осуществлена совместно с Е. Дыховичной), К. Чандра – «Ночь в полнолуние», К. Паустовского– «Повесть о лесах» и другие. Были также написаны сценарии к передаче «Памяти народного поэта Шотландии Роберта Бернса», к радиообозрению «Шутки и остроты Бернарда Шоу» и к другим передачам. Эта метода, наметившаяся в практике Иоффе, стала широко использоваться на радио в работе разных редакций.

Радиопостановка «Хозяйка Медной горы» возникла как синтез четырех сказов П. Бажова: «Медной горы хозяйка», «Приказчико-вы подошвы», «Каменный цветок» и «Горный мастер».

Сам Бажов в письме одному из участников спектакля писал о постановке «Хозяйки Медной горы»: «...Постановка т. Иоффе, как всегда, с большой творческой выдумкой... Словом, мне все понравилось».

Роза Иоффе учила своих слушателей драгоценному ощущению стиля автора.

Живописным, колоритным словом, звуками, тонко найденными и разработанными шумами создавала она картину пронизанного солнечными лучами леса в радиопостановке «День в помещичьей усадьбе» по книге Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина» и картину сказочного, таинственного, сумрачного уральского леса бажовских сказов.

В радиопостановке по повести Тургенева «Часы» режиссер нашла интересный прием: своеобразный «дуэт» рассказчика (А. Консовский), взрослого человека, вспоминающего эпизод своего далекого детства, и мальчика Алеши (В. Сперантова), каким он был много лет назад. В этом дуэте, в этом необычном диалогическом переплетении двух голосов лиризм и благородство тургеневской прозы обретали особое напряжение. Впечатление усиливала точно разработанная партитура шумов – таинственных ночных шорохов и звонов.

Роза Иоффе смело сочетает реалистическое и фантастическое начала в радиопостановке по повести Н. Гоголя «Нос», рисует всю смехотворную невероятность страшного происшествия, случившегося с майором Ковалевым. Необычность происходящих событий требовала таких же неожиданных, парадоксальных реакций. Поэтому, наверно, когда Ковалев, которого играл Михаил Жаров, обнаруживал, что у него исчез нос, он сначала хохотал, а уж потом ужасался.

Роза Иоффе создала радиопостановку по «Трем мушкетерам»

А. Дюма, найдя для нее особый стиль – приподнятость, легкость звучаний и ритмов, кипучую стремительность действия.

Рассказывая о приключениях героев, она как бы с иронической улыбкой передает их отвагу и легкомыслие, мужество и беззаботность. Она решает спектакль как своеобразный старинный «романтический детектив», в котором таинственность и патетика соединяются с лукавым, искрящимся юмором.

«Я помню, – вспоминала в одной из передач Валентина Александровна Сперантова, – когда я услышала по радио премьеру нашей постановки „Мальчик с лесного берега“, я была так взволнована, что сразу же написала письмо Розе Марковне: „Пишу тебе, мой дорогой друг. Я слушала передачу и видела во всем тебя. Я помню, как мы работали, как мы писали. Я помню твои движения, твой взгляд зеленых с искоркой глаз. И ты мне представлялась дирижером, знающим на память всю партитуру вещи и глубоко ее чувствующим. Я понимала и легкий наклон твоей кудрявой, с охапкой рыжих волос головы, и энергичный взмах мягкого белого кулачка, и движения губ, как бы помогающих тебе и нам. Я все понимала. Мне было легко. И, смотря иногда на тебя, я свободно шагала по рассказу. Это чудесно. По малейшему движению, неуловимому движению глаз понимать, что нужно делать. Понимать своего учителя“. Я счастлива, что написала это письмо и что Роза Марковна его прочла. Ведь за повседневной суетой и заботами мы часто забываем сказать людям необходимые слова любви и благодарности»⁴.

В дневнике Розы Марковны привлекает и постоянно звучащий мотив «творческих сомнений », без которого немыслима жизнь настоящего художника: «Меня мучает несовершенство, иногда – робость выполнения, иногда – перебор, фальшь в исполнительстве, иногда – слепота в видении подтекста. Думаю, что никто так, как я сама, не видит огрехи в моих постановках»,– пишет она 9 марта 1966 года.