Аудиокультура XX века. История, эстетические закономерности, особенности влияния на аудиторию. Очерки - [209]

«Почему после передачи тургеневских „Певцов“ не перечислили всех участников постановки, а назвали только А. Грибова?» – спрашивали в своих письмах радиослушатели. Но «Певцов» на самом деле читал один А. П. Грибов (в передаче участвовали и певцы – исполнители песен. Но они, конечно, тоже были объявлены). Старый актер А. Сизов также пишет в своем письме, хранящемся в архиве Р. М. Иоффе: «Уважаемая тов. Иоффе! Только что с большим удовольствием прослушал Вашу работу „Певцы“ Тургенева и надеюсь через некоторое время прослушать еще раз.

Я еще до войны неоднократно слышал Ваши работы и писал в ВРК (сокращенное название Гостелерадио до войны. – А.Ш.) свои впечатления. Я очень люблю Вашу форму передачи... Услышав объявку „Певцы“, я отнесся к ней скептически и даже не обратил внимания на состав. Но потом исполнение привлекло меня, и я прослушал передачу до конца со всем вниманием, заслуженным ею. Очень рискованная и ответственная идея инсценировать „Певцов“, несмотря на кажущуюся простоту. Литературный образ всегда несет в себе нечто идеальное, а тем более когда в нем описывается идеальное исполнение, то очень трудно не снизить этот образ. И надо сказать, что Ваша постановка – очень тонкая работа, не вызывающая никаких возражений со стороны самого взыскательного уха. Не только прекрасно читал А. Н. Грибов, но и весь ансамбль был на уровне требований вещи. Образ Якова и его исполнение вполне соответствовало литературному образу. В нем не было опасного налета „эстрадности“... Хорошо получилась и финальная сцена со знаменитым Антропкой.

Возмутило меня только одно: после исполнения, когда я специально подошел с бумагой к репродуктору, чтобы записать состав, диктор назвал только главного исполнителя. Что же остальные -недостойны, что ли, стоять с ним рядом?..»

Так было и с другими передачами – подчеркивает в своем очерке Кавуновская, – включив радио, человек чувствовал и верил, что он слушает не чтение, а постановку, хотя у микрофона выступал всего один артист. Можно вспомнить по этому поводу «Сонечку» Л. Толстого в исполнении А. Консовского и незабываемого «Буратино» с Н. Литвиновым во всех ролях – соло, дуэты, квартеты и даже целый кукольный хор.

Да что простой слушатель... – писала по этому поводу сама P.M. Иоффе: «Я могла бы привести еще десятки примеров, как, принимая радиопремьеры на художественном совете, опытные радиорежиссеры, редакторы обсуждали исполнение и при этом хвалили одних актеров, поругивали других, не подозревая, что всех действующих лиц исполнял один и тот же артист и что это было лишь постановочное чтение»².

Но работа одного актера – это не просто чтение. В постановочном чтении задача артиста вдвое и втрое сложнее: он то воплощается в тот или иной образ (а еще точнее – сначала в «тот», потом в «иной »), то рассказывает за автора. Актер должен переходить из образа в образ, из настроения в настроение. Так, В.А. Сперантова в «Р.В.С.» А. Гайдара играла двух разных по характеру мальчишек: Димку, степенного, вдумчивого, и в то же время задиристого, беспечного, озорного Жигана. Зинаида Бокарева в радиопостановке «Городской романс» по рассказу Р. Зерновой играет и влюбленную девушку Нину, от лица которой ведется рассказ, и двух матерей, и дворничиху, и ребенка.

А как прекрасны превращения М. Бабановой и А. Консовского в философской сказке Экзюпери «Маленький принц»! Здесь

А. Консовский играет Летчика, Короля, Пьяницу, Бизнесмена, Фонарщика, Географа и даже воющего и лающего Лиса. Сцену Принца с Розой играет М. Бабанова, проводя ее как диалог двух необычных существ.

В стиле постановочного чтения решался Розой Иоффе отрывок из повести Горького «В людях» – «Королева Марго». Артист Александр Морозов был одновременно и мальчиком Алешей Пешковым, и писателем Максимом Горьким, и даже самой Королевой Марго.

«Вчера я с трудом работала „в сумерках разума“, как мог бы сказать Горький, и поэтому почти не поняла, что же получилось? – записывает 4 марта 1966 года в своем дневнике Р. Иоффе. – 1. Сохранить текст. 2. Найти начало, которое дало бы право ввести романс и музыку, дающие в результате образ времени и главной героини отрывка. Можно разыграть (текст имеет драматургические диалоги), но тогда надо раздвоить автора, что плохо, опасно, безвкусно.

Сохранить чтение одного, но выстроить живой образ (главный) и, таким образом, создать впечатление драматургическое, то есть трехмерное. Интересно, вышло это? – Видимо, вышло! – записывает Роза Марковна через десять дней в дневнике. -...Вписать (целиком!) два старинных романса в литературную ткань трудно и опасно. Вышло!»

Что достигалось этим постановочным методом? – продолжает свои размышления Л. Кавуновская, критик и старательный биограф Иоффе. Сохранялось существо, вся атмосфера литературного произведения. В одном актере, но в разных образах, им исполняемых, Р. Иоффе искала единое звучание, для того чтобы могли ожить и зазвучать страницы произведения во всем многообразии наполняющих его голосов, связей, в том неповторимом единстве, которое отличает всякое подлинное литературное произведение.