Аттила. Бич Божий - [10]

Началось массовое переселение на европейский запад. Гунны и аланы теснили остготов, которые сгоняли с места вестготов, те — других германцев, в числе которых были и франки. Остготы создали настоящую империю на сарматских и скифских равнинах от Дона до Балтики. Баламир во главе войск гуннов и аланов разбил остготов, и их король Эрманарих покончил с собой. Остготы бежали, выталкивая дальше на запад вестготов, занимавших территорию к западу от Борисфена вплоть до Дуная. Вестготы часто вмешивались в дела Империи, выступая то врагами, то союзниками. Когда остготы были вынуждены признать власть гуннов, вестготы поняли, что скоро придет и их черед. Вестготы, скопившиеся на восточном берегу Дуная, должны были выбирать между бегством и капитуляцией. Единственным решением оставалось попросить убежища в Римской империи. Согласие было получено. Так гунны одним ударом захватили всю территорию до самого Дуная. Именно у этой реки поселятся их главные вожди. Но каким бы ни было влияние Баламира, гунны не представляли собой единого народа. Орды каспийских белых гуннов не участвовали в походе Баламира, а многие племена черных гуннов остановились далеко от Дуная и не поддерживали прочных связей с теми, кто вышел к окраинам Римской империи, наконец, часть гуннских родов, расселившихся вдоль Дуная и к востоку от этой реки, сохраняли независимость, подчиняясь своим вождям и признавая только родственные связи и союзы, заключенные между соседями. Некоторые мятежные галльские вожди находили у гуннов хороший прием: каждое племя было вольно заключать союзы, с кем пожелает. Одни намеревались захватить часть римской территории, другие предлагали Империи свои услуги по защите ее границ — естественно, на выгодных для себя условиях.

Феодосий знал об этом. Он знал также, что гунны быстро поглотили все запасы, захваченные у готов, что они не умеют возделывать землю и могут жить только грабежом или службой в наемниках. Феодосий брал их на свою службу, манипулировал ими: использовал в борьбе с готами, сумевшими отстоять свою независимость, заключал союзы с белыми гуннами, чтобы держать в узде черных, и, признавая всех дунайских гуннов своими союзниками, натравливал одно племя на другое. В конце концов, разве эта ловкая политика не обеспечивала спокойствия Империи?

Но в Империи мало знали об этой политике, и неожиданное известие о новых пограничных стычках на Дунае, столкновениях между гуннами и германцами, между самими гуннами и самими германцами вызвало панику, как только стало известно о смерти Феодосия. Положение вдруг предстало в ином свете, эйфория улетучилась: Феодосий мертв, Империя разделена надвое и оба императора совершенно неопытны. Что станет с нами завтра? Все предвещало наступление черных дней — соперничества, братоубийственных войн, вторжений, восстаний…

Епископы отправились в Рим молить святых Петра и Павла о заступничестве, надеясь услышать свыше слова утешения. Но святые молчали. Отшельники, затворники, языческие ведуны и прорицатели все в один голос возопили: Небеса прогневались. И христианские моралисты нашли устрашающее объяснение: нельзя ждать от Господа милосердия, ибо мир — экумена — не следовал его законам, везде только ненависть, война, убийство, разврат, воровство и гнет. Чаша гнева обманутого Бога, ждавшего, что люди останутся верны Образу его, переполнилась. Пробил час расплаты. Придет вершитель Его мести — Бич Божий.

Феодосий умер в тот день, когда в деревянном дворце на берегу Дуная родился Аттила.

II БЛЕСТЯЩАЯ ЮНОСТЬ

Сын короля? Аттила, во всяком случае, так и будет говорить. Но когда он родился (видимо, в начале 395 года), короля гуннов в собственном смысле слова просто не существовало — по крайней мере, одного.

Во главе каждой орды стоял свой вождь, избираемый воинами, а воинами были все гунны, способные носить оружие. Но вождю часто помогал управлять племенем один из братьев или сыновей, который становился наиболее вероятным преемником.

Дальние походы, совсем не похожие на обычные грабительские набеги, способствовали сосредоточению всей власти в одних твердых руках и установлению военной иерархии. Нельзя с полной уверенностью утверждать, что Баламир был вождем большого племени: он считался прославленным воином, достойным возглавить крупномасштабную кампанию. Во время длительного перехода войска сливались, перемешивались, и образовавшиеся орды признавали одного командира или нескольких военачальников, умевших договориться друг с другом. Так зарождались «королевские» фамилии, и передача власти от брата к брату практиковалась чаще, чем от отца к сыну. Продвижение по параллельным или даже разным маршрутам приводило к назначению «полководцев», которые часто не могли постоянно поддерживать связь друг с другом, да и не слишком об этом заботились. Это, в свою очередь, приводило к появлению других «королей» и королевских фамилий, которые могли случайно сталкиваться в бою или объединяться для войны против общего противника. Другие кланы предпочитали вести более оседлый образ жизни, довольствуясь набегами и грабежами в ближайших землях и время от время перебираясь на новые территории. У них также были свои царьки и более или менее отлаженная система передачи власти по наследству.