Аттические ночи. Книги I - X - [26]
Многое достойное упоминания о славном воителе Сицинии Дентате
(1) Луций Сициний Дентат, бывший народным трибуном в консульство Спурия Тарпея и Авла Атерния, [390] как записано в книгах анналов, был невероятно отважным воином, прозвище [391] ему было дано за великую храбрость и называли его римским Ахиллом. (2) Говорят, что он сражался с врагом в ста двадцати сражениях, получил сорок пять ранений в грудь и ни одного в спину, был награжден восемью золотыми венками, одним осадным, тремя стенными, четырнадцатью гражданскими, [392] 83 ожерельями, более чем 160 армиллами, [393] восемнадцатью копьями, [394] также двадцать пять раз он был награжден фалерами; (3) он брал разнообразную военную добычу, [395] среди которой множество даров, подносившихся тем, кто бросил вызов врагу и победил его; (4) вместе со своими полководцами справил девять триумфов. [396]
Рассмотрение и исследование одного закона Солона, имеющего на первый взгляд видимость закона вредного и несправедливого, но введенного, конечно, для пользы и благополучия
(1) Среди самых древних знаменитых законов Солона, [397] которые в Афинах были вырезаны на деревянных досках, [398] и которые афиняне по его предложению, чтобы они оставались навечно, подкрепили наказаниями и священными обычаями, записан, как передает Аристотель, закон примерно следующего содержания: «Если из-за раздора и несогласия случится смута и разделение народа на две части, и по этой причине, ожесточившись душой, с обеих сторон возьмутся за оружие и станут сражаться, тогда тот, кто в это время при гражданской войне не присоединится к той или другой стороне, но в одиночку, отделившись, отойдет от общей беды государства, то да будет он лишен дома, родины и всего имущества, да будет изгнанником и ссыльным». [399]
(2) Когда мы прочитали этот закон Солона, [человека], наделенного исключительной мудростью, сначала мы были охвачены некоторым сильным удивлением, задаваясь вопросом, по какой причине он счел достойными наказания тех, кто удалились от смуты и междоусобной войны. (3) Тогда тот, кто всмотрелся в самую глубину применения и смысла закона, стал говорить, что этот закон предназначен не для усиления, но для прекращения мятежа. И дело обстоит именно так. (4) Ведь если бы все почтенные [граждане], которые вначале не были в состоянии усмирить мятеж, не оставили возбужденный и обезумевший народ, [а] разделившись, примкнули бы к одной из двух сторон, то получилось бы так, что поскольку они были бы по отдельности союзниками каждой из сторон и эти стороны стали бы ими, мужами, обладающими большим влиянием, сдерживаться и управляться, то между ними скорейшим образом могло бы быть восстановлено и заключено согласие, в то время как они и теми, с которыми пребывают, управляли бы, и укрощали бы [их], и стремились бы к тому, чтобы противники по возможности были спасены, а не погибли.
(5) Философ Фаворин полагал, что то же самое должно происходить и между ссорящимися братьями или друзьями, чтобы в том случае, если посредники, благосклонные и к той, и к другой стороне, не будут иметь достаточно влияния как друзья и тех и других в достижении мира, они разошлись, одни — в одну, другие — в другую сторону, и этим благодеянием упрочился бы для них путь к обоюдному согласию. (6) «Ныне же многие, — сказал он. — будучи друзьями и той и другой стороны, словно бы поступая правильно, покидают и оставляют двух ссорящихся, отдавая их злонамеренным или корыстолюбивым адвокатам, которые [возбуждают] споры и распаляют их души стремлением либо к вражде, либо к наживе».
Что древние называли liberi (дети) во множественном числе даже одного сына <или> [400] дочь
(1) Древние ораторы и авторы исторических сочинений или стихов даже о единственном сыне или дочери говорили liberi (дети) во множественном числе. (2) И мы, неоднократно обращая внимание на написанное в книгах многих древних [авторов], сейчас обнаружили, что и в пятой книге «Деяний» Семпрония Азеллиона
