Атомный проект: Тайна «сороковки» - [42]

Коллектив ГСПИ-11 во главе с главным инженером строительной части проекта Л.А. Черняковым прикладывали огромные усилия, чтобы сделать проект в сроки, установленные Спецкомитетом и Первым главным управлением. Однако сроки эти часто не выдерживались. Сказывалось отсутствие опыта проектирования предприятий атомной промышленности, неоднозначность решений ученых, огромный объем работы и жесточайшие,' иногда заведомо невыполнимые сроки заданий.

Запаздывание проектной документации на главные объекты завода создавало тревожную, нервную атмосферу на стройке. Далеко не все проекты были удачными, требовали переделки, уточнения. Посылать их каждый раз в Ленинград и неделями ждать ответа было по тем временам непозволительной роскошью.

Для ликвидации задержек с выдачей проектной документации на стройку приехала бригада проектировщиков во главе с А. И. Локтевым, которая оперативно решала возникающие по ходу проблемы.

В уральской тайге работали уже тысячи людей, когда девятого апреля тысяча девятьсот сорок шестого года вышло постановление Совета Министров СССР. В нем определялся весь комплекс мер по созданию атомной бомбы в СССР — от поиска месторождений урановых руд до испытания атомного оружия.

В этом документе был определен перечень предприятий по производству плутония и урана. В постановлении говорилось о том, что в первую очередь будет испытана атомная бомба из плутония. Поэтому первоочередное внимание уделялось созданию завода № 817. Перечислялись предприятия и организации, ответственные за различные этапы работы по всему технологическому циклу: от изготовления урана и графита до получения металлического плутония и деталей из него для первой бомбы.

Создавалась система особых конструкторских бюро в Москве, Ленинграде, Горьком, в которых разрабатывалось совершенно новое для нашей страны промышленное оборудование, приборы, технологические линии.

Правительство поручило изготовление всего необходимого для завода № 817 лучшим машиностроительным заводам: Ижорскому, имени М. Фрунзе (г. Сумы), Кировскому, "Большевик" (Ленинград), Уралхиммаш (Свердловск), имени М.И. Калинина (Москва), имени Орджоникидзе (Челябинск) и другим.

Под это оборудование и должны были вестись строительные работы, причем реакторов намечалось строить не один, а два. Первый, экспериментальный промышленный атомный реактор небольшой мощности должен был служить тренажером для отработай всех технологических операций. С учетом опыта его работы затем намечалось строительство основного промышленного реактора.

Решением Совета Министров под промплощадку отводилась территория площадью 1219 гектаров, определялись организации, обеспечивающие материально-техническое снабжение предприятия, давались поручения членам правительства по формированию коллектива работников завода № 817.

В ноябре 1946 года разработали структуру заводоуправления. Тогда же определили объекты первой очереди завода. В нее вошли ремонтно-механический завод, водное хозяйство (объект 22), здание 1 (первый промышленный реактор), здание 101 (радиохимический процесс выделения плутония), здания 109, НО (получение металлического плутония — конечной продукции, "начинки" атомной бомбы), кислородная станция, тепловая электроцентраль (ТЭЦ) и другое.

После утверждения общезаводской структуры в Москве, началась кропотливая работа по подбору кадров.

Глава 27 ОБЪЕКТ ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ

Главным объектом, по которому в Кремле судили о том, насколько успешно выполняется сверхважное задание, было строительство первого промышленного атомного реактора — объекта "А", который все сразу стали любовно называть "Аннушкой".

Для ведения строительных работ на объекте "А", или, как его еще называли, здании 1, 8 июля 1946 года приказом Я.Д. Рапопорта был организован Первый промышленный район, который возглавил Д.К. Семичастный. Тогда же главным инженером строительного управления № 859 (так вместо строительного района № 11 стала называться стройка) назначен В.А. Сапрыкин. При этом он оставался главным инженером Челябметаллургстроя.

С августа 1946 года начались работы по рытью котлована. Сапрыкин тут же сообщил об этом в Москву и получил указание к концу года его закончить. Подгоняемый Берией, Сапрыкин 17 октября 1946 года издает приказ, в котором поставил задачу отрыть котлован на глубину восемь метров — 22 октября, а двадцать четыре метра — к 25 ноября 1946 года. Все работы на котловане намечалось закончить к 1 января 1947 года. [123]

Сверхкороткие сроки требовали высочайшего темпа работы, и люди не щадили себя. Однако выполнить поставленную задачу по срокам не удалось. Старые, латаные-перелатаные экскаваторы с ковшами объемом полтора кубометра постоянно ломались и надолго выходили из строя; поначалу не удавалось расставить их в забоях так, чтобы они работали с максимальной производительностью. Непросто оказалось наладить работу шоферов в ночную смену. Из-за организационных неурядиц они опаздывали на целых три часа. Но самое главное было в том, что грунт оказался необычайно тяжелым, и даже экскаваторам справиться с ним было нелегко.

Сапрыкин мгновенно среагировал на негативно складывающуюся ситуацию. Он принял меры двоякого рода. Одни из них носили административный характер: норма выработки на два работавших экскаватора увеличена до 1500 кубометров в сутки, установлен график дежурства на котловане руководителей Первого промышленного района, которые ежесуточно докладывали главному инженеру строительства об объеме выполненной работы; установлено дежурство заместителя главного механика у экскаваторов, чтобы при поломке немедленно организовать ремонт машин; улучшена организация работы автотранспорта.