Атомный экспресс - [22]

– И долго вы собираетесь сушить его в таком виде? – спросил я у Регины.

– Пока в вагоне не появятся настоящие мужчины, – снова вставила Мила.

Мне захотелось вытащить мячик изо рта негра и затолкать его в рот Миле. Это был бы достойный настоящего мужчины поступок.

Я вернулся к Владу, посмотрел на несчастного негра, руки которого затекли настолько, что белые ладони приобрели зловещий малиновый оттенок.

– Ладно, покуражились и хватит, – сказал я, склоняясь над Джонсоном и пытаясь ослабить узел.

Леся вдруг налетела на меня курицей, защищающей своих цыплят.

– А ну, оставь его! – крикнула она, пытаясь вытолкнуть меня из купе. – Не ты вязал, не тебе развязывать!

– Довольно мужика мучить! – проявил я мужскую солидарность. – Может быть, вы его не так поняли.

В ответ на эти слова Джонсон замычал и одобрительно закивал головой.

– Не так поняли? – подбоченившись, воскликнула Леся. – А как его еще можно было понять, если навалился на девчонку и ноги ей раздвинул?

– Да не трещи ты, как сорока! – с трудом подавляя улыбку, перебил я Лесю. – Может, ему что-нибудь приснилось, и он решил, что Регина не против. Зачем парня сразу связывать, как колбасу? Мы здесь друг другу уже как родные стали, можем без скандала обо всем договориться.

– В гробу видала я такого родственничка, – процедила Леся. – А развязывать его не дам. Пусть сначала заплатит за моральный ущерб.

– Да как он заплатит, если пошевелиться не может! – сказал я, чувствуя, что в конце концов смогу уболтать Лесю и добиться смягчения меры пресечения для негра, как вмешался Влад со своей убойной дипломатией.

– Вот что, бабы, – прорычал он, и я понял, что они уже здорово достали его. – Пожалейте себя! Хватит дурью маяться и нагнетать истерию! Вам мало того, что у нас в сортире покойница валяется? Хотите еще приключений на свою голову? Да мы с нашей проводницей и так уже по горло в дерьме сидим, так вы еще и этого несчастного хотите ментам подсунуть! Чтоб второе уголовное дело завели? Да нас всех на месяц в СИЗО упрячут, пока разберутся. И ваш багаж, будьте уверены, перетряхнут. Вам это надо?

Я уже успел постичь своеобразный нрав Леси и понять, что такого тона она не выносит. Влад напрасно накатил на нее. Леся, сверкнув черными глазами, повернула голову и приказала подруге:

– Регина! Сюда!

Подруга, как при строгом муже, опустила глаза и покорно зашла в купе. Дверь закрылась перед моим лицом, как шторка фотоаппарата. Влад усмехнулся.

– Матриархат, – сказал он. – Черт с ним, с Йохимбе. Без нас разберутся. Вытряхнут из него деньжат и оставят в покое. – Он подумал и добавил: – Нам повезло, что в качестве жертвы они выбрали его. Если бы такой финт они выкинули со мной, то пришлось бы расплачиваться с ними бензином. Кстати, о бензине…

Он не договорил. Как раз в этот момент вагон дернулся, и Влад, не устояв на ногах, повалился на меня. Я успел схватиться рукой за поручень у окна и только благодаря этому избежал падения. Не успели мы с Владом принять вертикальное положение, как вагон качнулся в обратную сторону и с нарастающей скоростью покатил по рельсам.

– Наконец о нас вспомнили, – с надеждой произнес Влад.

Мила опять выглянула из своего купе. Она стала напоминать мне часовую кукушку в очках, и я, не сдержавшись, приветствовал ее:

– Ку-ку!

– Поехали? – спросила Мила, глянув на меня, как на полного кретина.

– А вы как думали, – потирая ушибленный локоть, ответил Влад. – Вагоны, мадам, предназначены не столько для любовных утех и всяких прочих афер, сколько для перевозки пассажиров.

Мы прильнули к окнам. Похожие на гигантских черных акул, мимо нас проплывали цистерны. Влад засуетился, принялся было считать их и запоминать номера, но вскоре сбился и кинулся в наше купе за документами. Наш вагон катился в обратную сторону. Он стучал колесами на стрелках, покачивался на мягких рессорах. Я отчетливо слышал шум тепловоза; мимо окон струились полосы сизого дыма. Мила тоже обратила на это внимание.

– Нас поставили в голову поезда, – сказала она. В ее голосе уже не было ни прежней иронии, ни насмешки. Она вынуждена была признать, что Влад оказался прав. – И все-таки странно. В расписании эта стоянка не обозначена.

Она хотела, чтобы я включился в разговор, сказал что-нибудь умное или не очень, но у меня пропало всякое желание общаться с этой феминизированной кукушкой, страдающей от стойкой привычки снисходительно говорить с мужчинами.

Вагон остановился и после короткого свистка локомотива попятился назад. В коридоре появился Влад с раскрытой папкой. Перебирая бумаги, он подошел к нам и тоже уставился в окно.

– Где цистерны? Уже проехали?

Я говорил, что коммерция для меня – темный лес, но вообще выше моего понимания было желание Влада пересчитывать количество и сверять номера цистерн по накладным из окна движущегося вагона. Мой друг не мог не заметить выражение на моем лице, нахмурился, захлопнул папку и сказал нечто трудноприлагаемое:

– Сытый голодного не поймет.

Пока я раздумывал над тем, кто из нас сытый, а кто голодный, наш вагон с громким металлическим стуком ударился о какую-то преграду, резко остановился, отчего все цветочные горшки в макраме закачались в едином ритме, как маятники Фуко. Я не устоял на ногах и упал прямиком в объятия Милы. Влад, продолжая движение по инерции, снарядом пролетел мимо нас и, с треском раскрыв собой дверь тамбура, закончил полет где-то у торцевой перегородки.